Огорчение в трех частях

Грин Грэм

– Moi aussi, cocotte.

– Кукарекать как петух, - сказала мадам Воле, - по крайней мере, в этом была какая-то fantaisie. У моего мужа не было никаких fantaisies. Он придерживался строго классического стиля.

– Pas de vices.

– И все-таки вы скучаете по нему?

– Он трудился усердно, - сказала мадам Воле хихикнув.
– Подумать только, что в конце ему приходилось трудиться за нас обоих.

– Вы находили это несколько надоедливым?

– Это была привычка - как скучаешь по привычке. Я просыпаюсь

теперь в пять утра.

– В пять?

– Это был час его наибольшей активности.

– Мой муж был очень маленьким мужчиной, - сказала мадам Дежуа.
– Не ростом, конечно. Он был под два метра.

– О, Поль достаточно большой - но всегда одинаковый.

– Почему вы продолжаете любить этого человека?
– вздохнула мадам Дежуа и положила свою крупную руку на колено мадам Воле. Она носила кольцо с печаткой, принадлежавшее, вероятно, ее умершему супругу. Мадам Воле тоже вздохнула, и, как мне показалось, меланхолия снова воцарилась за столом, но потом мадам Воле икнула, и они рассмеялись.

– Tu es vraiment saoule, cocotte.

– Действительно ли я грущу о Поле или только о его привычках? Неожиданно она встретилась со мной взглядом и вспыхнула до закапанного вином ворота.

Мадам Дежуа повторила успокаивающе: - Un anglais - ou un americain. Она почти и не пыталась понизить голос: - Знаете ли вы, какой неопытной я была, когда умер мой муж? Я любила его, когда он кукарекал. Я была рада, что он так доволен. Мне всего лишь хотелось, чтобы он был доволен. Я обожала его, хотя в те дни - j'ai peut-etre joui trois fois par semaine. Я не рассчитывала на большее. Это казалось мне естественным ограничением.

– В моем случае это было три раза в день, - сказала мадам Воле и опять хихикнула.
– Mais toujours d'une facon classique.
– Она закрыла лицо руками и всхлипнула. Мадам Дежуа обняла ее за плечи. Длительное молчание сохранялось за столом, пока уносили остатки bouillabaisse.

2

– Мужчины - любопытные животные, - произнесла наконец мадам Дежуа. Подали кофе, они разделили между собой marc, по очереди макая кусочки сахара в кофе и кладя их друг другу в рот.
– Животные тоже лишены воображения. Собака не обладает fantaisie.

– Как мне иногда надоедало, - сказала мадам Воле. Он постоянно говорил о политике и включал новости в восемь часов утра. В восемь! Что мне за дело до политики? Но если я спрашивала его совета по какому-нибудь важному делу, он не проявлял ни малейшего интереса. С вами я могу говорить обо всем, обо всем на свете.

– Я обожала мужа, - сказала мадам Дежуа, - хотя только после его смерти я открыла в себе способность к любви. С Полин. Вы ее не знали. Она умерла пять лет назад. Я любила ее сильнее, чем когда-нибудь любила Жако, и тем не менее я не испытала отчаяния, когда она умерла. Я знала, что это не конец, потому что к тому времени я знала свои способности.

– Я никогда не любила женщину, - сказала мадам Воле.

– Cherie, в таком случае вы не знаете, что может значить любовь. С женщиной вам не придется довольствоваться une facon classique три раза в день.

– Я люблю Поля, но он так во всем отличается от меня...

– В отличие от Полин, он - мужчина.

– О, Эмми, вы так верно его охарактеризовали. Как хорошо вы понимаете. Мужчина!

– Вы только представьте себе, как смешон этот маленький предмет. Другой бы подумал, достаточно ли этого, чтобы кукарекать.

Мадам Воле хмыкнула и сказала: - Cochon.

– Возможно, в копченом виде, как угорь, он мог бы кому-нибудь и понравиться.

– Перестаньте. Перестаньте.
– Они раскачивались от смеха. Конечно, они были пьяны, но самым очаровательным образом.

3

Какой далекой казалась теперь грязная узкая улица у Троллопа, тяжелые башмаки мистера Кроли, его гордое застенчивое ухаживание. Иногда мы путешествуем в пространстве таком же огромном, как космос для астронавта. Когда я поднял глаза, головка мадам Воле покоилась на плече мадам Дежуа.
– Я так хочу спать, - сказала она.

– Сегодня вы обязательно будете спать, cherie.

– Я так мало подхожу вам. Я ничего не знаю.

– Когда любишь, учишься быстро.

– А я люблю?
– спросила мадам Воле, выпрямившись и глядя в темные глаза мадам Дежуа.

– Если бы ответ был отрицательный, вы бы не спрашивали.

– Но я думала, что никогда не смогу опять полюбить.

– Не другого мужчину, - ответила мадам Дежуа.
– Cherie, вы совсем спите. Пойдемте.

– А счет?
– спросила мадам Воле, пытаясь, быть может, оттянуть решительный момент.

– Я расплачусь завтра. Какое хорошенькое пальто - но недостаточно теплое, cherie, для февраля. О вас нужно заботиться.

– Вы вернули мне мужество, - сказала мадам Воле.
– Когда я вошла сюда, я была si demoralisee...

– Скоро - я обещаю - вы сможете смеяться над прошлым...

– Я уже смеялась, - ответила мадам Воле.
– Он действительно кукарекал?

– Да.

– Я никогда не смогу забыть то, что вы сказали о копченом угре. Никогда. Если бы я увидела теперь...
– Она опять начала смеяться, а мадам Дежуа понемножку подталкивала ее к двери.

Я наблюдал за ними, когда они переходили дорогу, направляясь к стоянке. Неожиданно мадам Воле слегка подпрыгнула и обвила руками шею мадам Дежуа, ветер, дунувший из-под арки, ведущей в порт, донес до меня слабый звук ее смеха, а я сидел в одиночестве chez Felix. Я радовался тому, что она опять счастлива. Я радовался тому, что она попала в добрые надежные руки мадам Дежуа. Какой все-таки глупец был Поль, размышлял я, испытывая огорчение по поводу стольких упущенных возможностей.

Комментарий