Огородник
Шрифт:
Плечо Гектора превратилось в один большой синяк, пульсирующий болью, а обойма снова опустела, но ураганная стрельба и крупнокалиберной винтовки принесла свои результаты. Три пули впустую чиркнули по грубо наляпанным листам металла, оставив после себя лишь царапины на обшивке. Но еще две все же влетели в недра машины и куда-то попали. После оказавшегося удачным третьего выстрела самодельный броневик сбавил скорость, а финальное попадание и вовсе заставило его резко вывернуть колеса в сторону и врезаться в перевернутый вверх днищем джип. На чем, собственно, продвижение бронированного грузовика и остановилось. Гектор не знал, что он поразил: человека или всего лишь какие-нибудь элементы управления техникой вроде рулевой колонки. Да и какая разница, если есть результат?
Изначальные три десятка фашистов успели ужаться не то до шести, не то до семи отчаянно огрызающихся ублюдков, которые лучше других умели выбирать себе укрытия. Сразу несколько врагов залегли за штабель выпотрошенных и отброшенных в сторону за ненадобностью деревянных ящиков, которые в принципе не имели шансов удержать разогнанный пороховыми газами кусочек свинца. Закономерно и прожили такие умники недолго - до первого взявшего их на прицел более-менее грамотного противника с автоматическим оружием. Еще трое или четверо попробовали занять освобожденные ими от законных владельцев машины и смыться...У одного это даже получилось, а вот остальных пристрелили в спину. Причем возможно даже свои - Маслов точно видел, что по крайней мере одного фашиста прострочило из пистолета-пулемета, удерживаемого в руках его бывшего товарищ. Видимо разбойничающая на дорогах банда тоже производила своеобразную обкатку новичков, лишь недавно бывших обычными обывателями пусть и крайне жестокого и милитаристского, но все же мало-мальски цивилизованного государства, где большинство жителей оружие видят либо в тирах, либо по телевизору.
Почти уже ворвавшийся в ряды противника Кент нарвался на возникшее как из ниоткуда подозрительного вида черное облако и покатился кубарем, лишившись своей защитной светящейся полусферы. Что это было такое - оставалось только гадать, но сквозь силовое поле оно прошло и поразило рейдера-ветерана сразу насмерть. Приникший к оптическому прицелу Гектор хорошо разглядел, как вытекает из оставшейся невредимой синей спецовки буровое месиво, лишь несколько секунд назад бывшее человеческой плотью. Даже кости и волосы расползлись под воздействием вражеского Дара в однородную лишенную плотных фрагментов слизь. Похоже, уже успевший истечь кровью офицер не был единственным из врагов, кто развил пригодные для применения в бою сверхспособности. На всякий случай Маслов проконтролировал следующей пулей свою первую жертву на этот бой, но поскольку та после попадания пули двенадцатого калибра вздрогнула только раз и исключительно от удара, следовательно виновна в смерти неудачливого вербовщика оказалась не она. Оставалось лишь надеяться, что после применения своего дара фашист словил серьезный откат и в ближайшие часы повторить столь страшный удар окажется неспособен.
Битва кончилась практически так же внезапно, как и началась. Вот еще стреляют и кидают гранаты, оказавшиеся у одного из техников при себе в большом количестве, и вот уже на поле боя воцаряется относительная тишина. Мертвой её нельзя было назвать по причине женщин, пришпиленных к бревну строительным пистолетом, которые либо кричали от ужаса, либо плотоядно урчали от близости живой добычи. Увидев, что победители оказывают первую помощь своим пострадавшим товарищам и обрывают мучения тех фашистов, что еще цеплялись за жизнь несмотря на полученные ими тяжелые раны, Гектор поспешил спуститься с холма. Очень уж нервировало его одиночество, делавшее снайпера уязвимого перед зараженными. Конечно, в районе уничтоженного каравана торговцев палили куда сильнее, а потому привлеченные звуками твари должны были идти в первую очередь туда. Да и перезагрузившийся где-то рядом кластер на себя зараженных со всей округи оттягивал. Но мало ли какая пакость могла углядеть или унюхать одинокого человека? А если, не дай бог, это будет стая?! В общем, бежал Маслов вниз под уклон не чувствуя тяжести оружия и так быстро, как никогда на тренировках у него не получалось. А потому к финишу, которым являлось поле боя, он явился изрядно запыхавшимся и чуть ли не в прямом смысле слова вывалившим язык на плечо. Однако отдохнуть у него так и не получилось. Стоило лишь умоститься на какой-то ящик, как его уши сами собой уловили достаточно любопытный разговор.
– Слушай, Масленок же вроде как сдох?
– Да, откинулся наш несгораемый гидрокинетик.
– А кто тогда главным остался?
– Да хрен его знает, а тебе зачем?
– Ты смотри, рейховцы не меньше пяти-шести тонн боеприпасов в каждую из своих машин запихали. Даже мины и снаряды от тары частично освободили, чтобы места им хватило.
– Это не чтобы места хватило, это они искали тайники. Торговцы же никогда горох и жемчуг весь с собой открыто не возят, делят на части и по разным укромным уголкам распихивают. А чего может быть укромнее и надежнее, чем стенка самого дальнего ящика, который незаметно не выгрузить?
– Еще и жемчуг...В общем, тут такое дело...Может, ну его это Комарово? Ну, дадут нам там за сегодняшний день штук тридцать споранов премии, может сорок, если повезет. А за одну такую машину можно в Полисе себе привилегированное гражданство купить и дальше жить, в полоток поплевывая.
– Вариант. Значит, я сейчас сажусь за баранку того грузовика рейховцев, который на ходу, а ты...
– Снимаешь с себя все оружие и откидываешь его подальше! И без резких движений, дернешься - выстрелю!
– Маслов уже давно стоял за спинами обоих заговорщиков со штурмовой винтовкой наперевес. Покидать стаб, где он уже более-менее обжился или портить отношения с его хозяевами из-за двух слишком алчных рейдеров было ему ну совсем не с руки.
– Идите сюда все, кроме медиков, что раненных латают! У нас тут крысы! Надо бы связать и довести их до ментанта, чтобы понять, просто они свалить хотели с общей добычей или еще и нас шлепнуть, чтобы в спину не палили.
Понятное дело, поднялась некоторая суматоха, впрочем, Гектору удалось завершить её довольно быстро. Он просто велел уцелевшему во время бою Кулибину связать обезоруженных предателей и тот покорно выполнил приказание, подчинившись полузнакомому человеку просто по инерции. А преступники и дергаться то особо не стали, видимо очень не хотели оказаться продырявленными. Мысль о том, что обладатель снайперской винтовки способен промахнуться по ним с десяти метров, похоже, никому и в голову не пришла. Затем Маслов погромче рявкнул на мнущихся новичков, которые едва ли не поголовно слонялись по полю боя туда-сюда с потерянным видом, не зная, куда приткнуться и чем себя занять. Идею хватать из остановленных фашистами машин обязанные там иметься огнетушители и приводить в порядок подстреленной танкеткой и слегка тлеющий в районе кабины грузовик они, может и не полюбили всем сердцем, но затея была разумной. Еще несколько минут и могли бы начать рваться погруженные в кузов боеприпасы.
Гектор сам не понял, как и почему он вдруг стал пользоваться у окружающих авторитетом, однако к его словам прислушивались. Восстановилось некое подобие порядка и люди принялись заниматься практически тем же, что и уничтоженные ими фашисты. То есть перегружать лишившиеся хозяев грузы. Тот грузовик, в котором Гектор тяжело ранил водителя, доехал бы до Комарово и сам. А вот второй, в котором едва-едва пожар потушили, стал всего лишь грудой металлолома на колесах. Кроме того имелись и другие вопросы, требующие внимания кого-то, способного принимать решения. Идея вколоть часть найденного спека раненным и находящимся поголовно в не самом лучшем физическом и психическом состоянии женщинам из не успевших обратиться, во всяком случае, особых протестов ни у кого не вызвала. Как и распоряжение погрузить в лишившийся большей части пассажиров автобус не только боеприпасы, но и бревно с по-прежнему пригвожденными к нему дамами. Разумеется, за вычетом тех из них, кто уже успел стать зомби и оказался избавлен от страданий. Выжившие требовали объяснений, умоляли их отпустить, плакали, молились, пытались торговаться....И минуты общения с ними показались Маслову самым худшим моментом этого дня. Дружная истерика представительниц слабого пола была закономерной: дожившие до этого момента потеряли близких людей, почти каждая догадалась о своих высоких шансах стать зомби, большая часть их к тому же оказалась изнасилованной. В общем, впечатлений Гектор нахватался по горло и весь обратный путь до Комарово проделал в состоянии прострации и с такой рожей, что сунувшийся было проверить подъехавшие к КПП машины охранник машинально взял под козырек и свалил обратно к товарищам, не задавая лишних вопросов. Тем более, что к грузовикам уже спешил как-то успевший узнать о их возвращении Бобер с крайне обеспокоенным выражением лица.
– Да, жалко конечно, что ты столько парней потерял. Ну да пусть земля им будет пухом, особенно Масленку, надо будет к нему на могилку сходить, помянуть, пока её перезагрузка не стерла.
– Окончательно в себя Маслов пришел уже в кабинете у речного адмирала, со стаканом коньяка в руках. Несмотря на свои слова, высоко взлетевший гарпунщик буквально светился от радости. Два забитых под завязку грузовика боеприпасов в его глазах явно перевешивали каких-то там новичков и даже техников, работавших в Комарово не первый месяц.
– Однако, рейховцам вы врезали знатно! Будут знать, как на нашу территорию соваться! Да и за девочек отдельное спасибо, если целых четверо пережили всех остальных выходцев со своего кластера, значит они почти наверняка иммунные!
– А я давно думаю, что зомби не становятся куда чаще, чем один раз из ста.
– Понимание того, что хотя бы нескольких пленниц он спас, приятно грело душу. Конечно, фашисты бы не стали убивать женщин сразу...Однако несмотря ни на какую регенерацию секс-рабыни в их Бункере редко протягивали больше пары месяцев. Те немногие счастливицы, которых удавалось оттуда спасти, рассказывали такие ужасы о тамошних порядках, что даже у смотревших в пасть элите рейдеров волосы на голове шевелиться начинали.
– Просто вы учет ведете по тем, кто пережил первые двое-трое суток в Улье, забывая о тех имунных, кого сжирают зараженные или сушит споровое голодание.