Ограбить Европу
Шрифт:
– Не я! – искренне отвечал он. – Меня оклеветали. В этой лжи замешаны мои недоброжелатели. Если хотите знать, всю вину мне пришлось взять на себя, потому что нужно было спасать честь женщины… Если вы не напишете опровержения, то я вынужден буду вызвать вас на дуэль!
– Стало быть, вы поступили благородно?
– Как же еще может поступить великий князь из дома Романовых по отношению к женщине?
– Возможно, я подумаю над вашим предложением…
– Какое еще, к дьяволу, предложение? Это требование!
– Хорошо, пусть будет требование. Я подумаю над ним,
– Возможно, что вы и правы, – не стал препираться Варнаховский.
– Что же мы стоим в коридоре? Давайте пройдемте ко мне в кабинет; уверяю вас, там за письменным столом вам будет думаться куда значительно проще.
Прошли в кабинет главного редактора. Возможно, что помещение могло выглядеть просторнее, если бы не огромные кипы газет, лежавшие вдоль стен и поднимавшиеся к потолку в несколько рядов. Еще с десяток папок отыскали себе приют на столе главного редактора. Похоже, что свой кабинет он использовал в качестве складского помещения. Стопки бумаг лежали даже на стульях.
– Прошу вас, садитесь, – широким жестом показал Барнет на второй стол, стоявший в самом углу кабинета и заваленный кипами каких-то исписанных бумаг – надо полагать, опусами, что не попали в газеты.
Отыскав небольшой свободный уголок на самом краешке стола, Варнаховский тотчас сочинил опровержение:
«Во вчерашнем номере газеты была опубликована статья о великом князе Николае Константиновиче Романове. Материал статьи содержал ложные сведения, порочащие его высочество. Смеем официально заявить, что ни одно из написанных слов не является правдой. Редакция с глубоким сожалением воспринимает напечатанный материал, и мы считаем своим долгом принести великому князю Николаю Константиновичу Романову свои искренние извинения».
– Возьмите, – протянул Леонид исписанный листок.
– Любопытно взглянуть, что вы там изложили…
Прочитав листок, главный редактор поморщился будто бы от зубной боли, после чего отрицательно покачал головой:
– К моему глубокому сожалению, опубликовать такое опровержение я не смогу. Это будет слишком унизительно – как для газеты, так и для меня лично.
– Ваше решение окончательное? – ледяным тоном спросил Варнаховский.
– Вне всякого сомнения, – хмыкнув, отвечал Барнет. – Вы бы освободили стол, господин Романов, сейчас он мне понадобится для работы.
– В таком случае ждите завтра моих секундантов.
– Разумеется! – с насмешкой подхватил главный редактор, переместив толстую сигару в противоположный уголок рта.
– Право выбора оружия я предоставляю вам.
– Это очень благородно с вашей стороны, вы настоящий князь!
Сухо попрощавшись, «его высочество» вышел прямиком в гомон многошумной улицы.
Вернувшись
– Вот что, господа, тут такое дело… Я потребовал удовлетворения от главного редактора, который написал мерзости о великом князе Николае. Иными словами, обо мне… Сами понимаете, оставаться в стороне я не мог. Вы будете моими секундантами.
– Ваше благородие, вы, видно, запамятовали, я ведь не дворянин… Как бы не напутать чего, – запротестовал Евдоким.
– Это дело поправимое. Как претендент на болгарский престол, я жалую тебе титул князя! Ты из какой станицы?
– Станица Поганово, – смутившись, ответил Евдоким.
– Ишь ты, чего только не услышишь… Теперь ты будешь князем Погановским. Ну как, подходит тебе эта фамилия?
Евдоким расплылся в довольной улыбке.
– Вот только грамотку бы соответствующую заполучить.
– Грамотка тебе будет, но только попозже, когда в цари выбьюсь. А вы, Валерий Михеевич, будете французским маркизом. Не возражаете против такого назначения?
– Как же можно!
– Вот и отлично. Сегодня же навестите мистера Барнета и проведите переговоры с его секундантами относительно предстоящей дуэли. Можете подтвердить мои слова, что право оружия остается за ним. Я проучу этого прохвоста! Впрочем, сначала вы вновь предложите ему написать опровержение.
– Не беспокойтесь, поручик, – заверил Христофоров, проникшись моментом, – не оплошаем, сделаем все, как нужно.
– Вам приходилось бывать секундантом?
– И не однажды. Так что кое-какой опыт у меня имеется. Насколько я понимаю, дело не терпит, так что позвольте откланяться и нанести визит этому прохвосту.
– С богом, господа! – Варнаховский поднялся, чтобы проводить гостей до порога.
Последующие два часа Леонид пребывал в приятном волнительном возбуждении. Он не принадлежал к тем людям, что перед каждой дуэлью отписывают духовную, а всегда рассчитывал на благоприятный исход дела. По собственному опыту поручик знал, что возбуждение тотчас уляжется, как только он отправится к месту предстоящей дуэли, сделавшись холодным, как кусок льда. А сейчас он решил побыть в обществе Элиз, которая даже не подозревала о предстоящей драме; был невероятно легок, остроумен, много шутил и доставил любимой женщине немало развеселых минут. Так что прогулка по вечерней Софии явно удалась.
Христофоров с Евдокимом вернулись около девяти часов вечера. Выглядели они понурыми.
– Барнет согласился написать опровержение? – спросил Варнаховский, встречая вошедших в гостиной.
– Отказался.
Леонид лишь пожал плечами.
– Что ж, меня это нисколько не удивляет. Мерзавец, он и есть мерзавец. И какое же оружие выбрал этот негодяй? – спросил он с неподдельным интересом.
– Он отказался драться на дуэли.
– Что?! – не сумел скрыть своего изумления Варнаховский. – Он испугался? Теперь его не примет ни один приличный дом.