Ограбление по «гениальному» плану
Шрифт:
— Но за похищение людей положено пожизненное тюремное заключение! — срывающимся голосом воскликнул Мел.
— Только тогда, когда за жертву требуют выкуп или же если ей наносятся телесные повреждения. В данном случае мы имеем дело только с похищением и насильственным лишением свободы передвижения: в свое отсутствие я содержал Фаста связанным, с кляпом во рту. Однако все это вместе взятое не тянет на правонарушение, за которое уголовным кодексом предусматривается сколько-нибудь серьезное наказание. К тому же я обходился с ним вполне гуманно.
— Теперь мне все ясно: ты — чокнутый. Я не желаю быть причастным к похищению человека и выхожу из игры, — отчеканил
— И это в момент, когда мы уже на подступах к цели?! — возмутился Чарльз. — Ты только погляди сюда!
С этими словами Чарльз приступил к демонстрации содержимого компактной сумочки — полного набора профессиональных принадлежностей мистера Фаста.
— Мистер Фаст для каждого из нас уже подобрал предварительно типы гримировки.
Леденящая кровь мысль, что Чарльз вовсе и не намеревается выпускать отсюда злосчастного субъекта живым и невредимым, молниеносно пронзила мой разум. Конечно, это могло быть только так, а не иначе: гример единственный человек, имеющий истинное представление о внешности грабителей, и по этой причине явится и единственным свидетелем. Однако семьдесят пять тысяч долларов, став моей вожделенной мечтой, притягивали меня к себе столь сильным магнитом, что даже мысль о потенциальном убийстве Фаста не могла воспрепятствовать моему участию в налете.
Передернув плечами и явно колеблясь, Мел озадаченно поскреб затылок:
— Что ж, раз уж дело зашло так далеко, то терять нечего: стоит по крайней мере удостовериться в высоком уровне мастерства мистера Фаста.
Оказавшийся воистину чудотворцем, худосочный человечек целиком отдался творчеству. Ему потребовалось четыре часа, чтобы полностью загримировать нас, но по их истечении каждый представлял собой шедевр его высочайшего искусства.
Очертания наших скул были изменены при помощи накладок; специальная клейкая лента закрепила кожу, растянутую в целях преобразования разреза глаз и контура губ; она же была применена, чтобы в ином положении фиксировать уши; пасты использовались для изменения цветовых оттенков и даже структуры волос; вставленные в ноздри гибкие пластиковые трубочки и воск позволяли удлинить наши носы и расширить их основание; и, наконец, наложенный поверх этой хитроумной работы цветной слой грима полностью скрывал следы маскировки.
Приоткрыв дверь, мы безуспешно пытались при естественном освещении подметить друг у друга на лице хоть какие-то признаки грима. Из глубины помещения до нас донесся слабый голос Бенджамина Фаста:
— Не жарко ли сегодня на улице?
— Напротив, скорее прохладно, — не совсем отчетливо из-за прокладочек во рту выговорил я.
— В таком случае ваш грим не потечет. Избегайте гримас, и он будет держаться часами. Надеюсь, теперь я могу идти?
— Не совсем так, — отозвался Чарльз. — Сожалею, но вынужден связать вас в последний раз — до семи вечера, когда мы вернемся и сможем отпустить вас.
Приблизительно в четверть третьего мы уже садились в автомобиль Мела, не отдавая себе до конца отчета в том, что близящийся финал нашего дурачества, возможно, будет связан с убийством. Это дало толчок новой серии вопросов к Чарльзу.
— Не выйдет ли полиция на наш след, наводя справки о человеке, снимавшем подвал, после того как этот гример приведет сюда ищеек? — спрашивал Мел.
Чарльз, снова столкнувшись со святой простотой, но, следуя инструкции Фаста, не мог позволить себе такую роскошь, как улыбка. Однако в его глазах так и резвились насмешливые чертенята.
— В буквальном смысле этого слова склад вовсе и не был арендован: поездив на машине туда-сюда, я попросту положил глаз на пустующий особнячок.
Автомобиль, предназначенный для налета, отыскался на улице Надежды — двухлетний седан с опущенными вниз стеклами. Отмычка Чарльза произвела магическое действие. Покосившись на свои наручные часы, Мел доложил, что у нас в резерве целых два часа.
— Возможно, нам следует потратить часть времени на ознакомление с банком на месте?
Эта моя инициатива тотчас получила санкцию приятелей. Вскоре с видом солидных деловых людей мы уже шествовали по залу финансового учреждения.
Я с притворным усердием погрузился в чтение афиши, рекламировавшей жизненные преимущества, вытекающие из наличия в банке собственного денежного счета. В действительности же мое внимание концентрировалось на двери, ведущей к сейфу. Поднявшись из-за одного из рабочих столиков, ко мне приблизилась девушка, любезно предлагая свою помощь.
— Я поджидаю тут своего друга, — проглатывая окончания слов, пробормотал я, ощущая всеми своими нервными клетками ее взгляд, как мне показалось, словно через копирку запечатлевший в памяти мой облик.
Когда мы вернулись к машине, Мел, тяжелым камнем бухнувшись на сиденье, загудел подобно потревоженному улью:
— Подумать только, эта пигалица за окошком, что разменивала мои десять долларов, так и буравила меня своими глазами!
Чарльз, наградив его снисходительным взором, покачал головой:
— Это просто игра твоего взбудораженного воображения. Не обратили ли вы внимания на пухленького субъекта, пересекавшего вестибюль в момент, когда мы входили в банк?
— В сером костюме? — живо подхватил Мел.
— Вот-вот. Так это не кто иной, как сам президент банка. Он прицельно уставился мне прямо в глаза, но ни один мускул не дрогнул в его лице. Поскольку он не узнал меня, это — безошибочное свидетельство безупречности нашего грима!
Подрулив к океанскому побережью, мы убили более полутора остававшихся часов, в который уже раз обсуждая детали операции под причудливый рокот волн. Без двадцати минут шесть Чарльз завел мотор, а без семи минут шесть наша машина остановилась в безлюдном проулке. Выйдя из машины и опершись рукой о переднее крыло, я прицелился и двумя точными выстрелами перерезал провода, питавшие электричеством целый квартал, в том числе и здание банка. Без двух минут шесть, войдя в банк через заднюю дверь, мы разделились: каждый из нас двинулся в направлении одного из трех столиков, установленных в центре вестибюля.
Достигнув центрального столика и водрузив на него портфель, я принялся лихорадочно испещрять бессмысленными крючками регистрационный бланк для депозитного счета.
Рекордное для времени перед самым закрытием количество посетителей в холле поразило меня: до полдюжины человек группировалось перед каждым из пяти окошек. Неприятно подействовал на меня илот факт, что абсолютно все из присутствовавших клиентов принадлежали к отборным по физическим данным экземплярам мужского пола. В какой-то момент отойдя от хвоста одной из очередей и взяв курс на мой столик, парочка дюжих верзил подошла ко мне с двух сторон. В тот же миг я заприметил, как аналогичные парочки задрейфовали в направлении Мела и Чарльза, и тысячи сирен подняли несусветный вой в моей голове, сигнализируя о тревоге. Но поздно! Прежде чем я удосужился среагировать, в мой левый бок ткнулось ледяное дуло пистолета, а мужчина справа заломил мои руки назад, окольцовывая их наручниками. Мой собственный пистолет, портфель с мешками для денег были молниеносно отобраны. Мел с Чарльзом последовательно подверглись аналогичным процедурам.