Ограбления, которые потрясли мир. Захватывающие истории о выдающихся криминальных талантах
Шрифт:
Началась мощная пропагандистская кампания. Журналисты доказывали, что церковное золото решит все экономические проблемы страны. Так, газета «Известия» убеждала читателей, что если обменять церковные богатства на хлеб, то голодающие в течение трех ближайших лет будут обеспечены продовольствием. На эти деньги также предлагалось купить 10 тыс. тракторов или же запас засухоустойчивых семян, которых хватило бы на десять лет.
Религиозные организации оказались в двусмысленном положении. Государственные СМИ не сообщали о проводимых верующими сборах пожертвований для закупки хлеба, зато охотно рассказывали о нежелании отдать драгоценный оклад почитаемой иконы или священные сосуды. Более действенного способа скомпрометировать религиозные организации трудно придумать.
Пропагандистская кампания, естественно, финансировалась за счет изъятого. На наглядную агитацию ушла четвертая часть всех полученных в ходе кампании средств. Именно на эти деньги был издан, например, плакат Дмитрия Моора «Помоги!».
Однако пропагандистский эффект был не особенно высоким. Участники собраний, которые по приказу свыше проводились на многих предприятиях, часто высказывались против изъятия. Секретные сводки ЧК сообщают о циркулирующем среди населения слухе, будто большевики отбирают церковные ценности, чтобы было с чем бежать за границу. Вообще, о том, что ценности пойдут не на закупку продовольствия, говорили повсеместно.
Первая кровь
Приступая к изъятию, правительство ставило не столько экономические, сколько политические задачи. Оно было заинтересованно в том, чтобы верующие оказывали сопротивление, поскольку в этом случае появлялся повод прибегнуть к репрессиям. Между тем церковные власти прикладывали максимум усилий для того, чтобы не допустить столкновений. Так, митрополит Петроградский Вениамин, обращаясь к своей пастве по поводу изъятия, писал: «Сохраните доброе христианское настроение в переживаемом нами тяжелом испытании. Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится бескровная жертва».
Без кровопролитий и столкновений прошло изъятие в Архангельской области (3 пуда серебра и 66 драгоценных камней с окладов икон). Кроме того, духовенство и верующие Архангельской области добровольно внесли в губернский комитет помощи голодающим почти 400 млн совзнаками. В Вологде для губпомгола собрали около 800 млн рублей. Братия Оранского монастыря (Нижегородская губерния) доставила в комиссию серебряный престол весом 5 пудов.
В принципе общины верующих были готовы участвовать в сборе средств для помощи голодающим, но не в осквернении храмов. Во многих местах верующие организовывали добровольные сборы, чтобы выкупить имущество своего храма и спасти его от изъятия и уничтожения. Сохранилась адресованная Ленину телеграмма, в которой крестьяне просят оставить в покое их храм, предлагая направить голодающим 150 пудов хлеба, 75 пудов мяса и 15 пудов масла. На всякий случай крестьяне оплатили и ответ вождя в размере 15 слов. Однако ответа не последовало. Власти не были заинтересованы в организованном участии верующих в сборе средств. Сначала при выкупе церковного имущества от прихожан требовали сумму, которая в два-три раза превышала его стоимость, а потом и вовсе запретили подобные замены.
Форма проведения изъятий становилась все более оскорбительной для верующих: в храмы входили в шапках, церковную утварь запихивали в ящики ногами и т. д. Все это приводило к стычкам и вооруженным столкновениям. В газетах тех лет говорилось о 1414 столкновениях властей с верующими. Проверить эту цифру невозможно.
Учимся культурно торговать
При изъятии к церковной утвари подходили как к лому драгоценных металлов, хотя среди изымаемых предметов было немало художественных и исторических ценностей. Конечно, изделия стоили дороже лома, но для их реализации были нужны специалисты, а их-то как раз и не хватало. В актах изъятия читаем: «Изъято камней неопределенного достоинства и величины следующее количество: больших зеленых в желтой оправе, квадратных – 2 штуки; большой выпуклый полукруглый белый камень в желтой оправе – 1 штука». Конечно, инструкции запрещали уничтожение художественных и исторических ценностей, однако они не выполнялись даже в столицах. Так был разобран и уничтожен легендарный серебряный иконостас Казанского собора, изготовленный из трофейного серебра, добытого казаками атамана Платова во время наполеоновских войн. На отчаянные телеграммы Петроградского отдела музеев Москва не отвечала.
Наиболее активной сторонницей продажи церковной утвари в виде изделий была председатель Главмузея Наталья Троцкая. В адресованном помголу документе была изложена целая программа будущей коммерческой деятельности: «Главмузей считает необходимым обратить ваше внимание на то, что на основании имеющихся у Главмузея сведений и сообщений его экспертов, работающих в Гохране, часть предметов, изъятых в помгол, идет в настоящее время в сплав. Между тем означенные предметы могли бы быть использованы как предметы искусства и старины в большей степени, чем в настоящее время, при реализации их на иностранном рынке и преимущественно на Ближнем Востоке, например в Сербии, Болгарии, Армении и в Константинополе. Здесь церковная утварь русского производства всегда находила хороший сбыт, и в настоящее время, после восьмилетнего перерыва в сношениях, особенно ощущается нужда в этих предметах. Англия и Франция также интересуются некоторой отраслью русского ювелирного производства, сканными работами, предметами из финифти и перегородчатой эмали и т. д. Главмузей не раз уже обращал внимание на нерациональное использование прекрасных образцов русского производства… которые могли бы пойти как материал для продажи за границу и которые дали бы больше, чем если бы они были обращены в сплав».
Однако реализованы эти предложения не были. Грамотная торговля изделиями требовала времени, а деньги хотелось получить здесь и сейчас. К тому же на реализацию ценностей за рубежом негативно влияла антицерковная кампания. Так, после ареста патриарха Тихона Фритьоф Нансен, выступавший в качестве посредника при переправке за границу значительного числа драгоценностей и произведений искусства, обратился к Троцкому с жестким посланием. Если так реагировали друзья, то что же говорить о врагах!
Неожиданное предложение пришло из Рима. Ватикан предложил Советской России выкупить всю конфискованную церковную утварь, не вывозя ее за пределы страны. Несмотря на соблазн немедленного получения денег, большевики отказались от этого предложения.
Сухой остаток
Организаторы изъятий рассчитывали получить десятки, если не сотни миллионов золотых рублей, а не удалось собрать и пяти. По официальным данным, в итоге изъятия было получено 4 650 810 золотых рублей и 67 копеек. Из этих денег 1 млн действительно был потрачен на покупку продовольствия, а остальные – на проведение изъятия и на антицерковную кампанию 20-х годов. Только на технические нужды (оплата труда грузчиков, ящики, транспорт) ушло 1 559 592 рублей.
Те же официальные отчеты сообщают, что к концу кампании было добыто 33 пуда 32 фунта золота, 23 997 пудов 23 фунта серебра, 35 670 штук бриллиантов и т. д. Накануне революции на территории Российской империи было 50 тыс. приходских церквей и 1120 монастырей. Несложный подсчет показывает, что с одного храма было получено около 10 г золота (то есть два-три обручальных кольца) и 7,7 кг серебра (то есть комплект столового серебра). Экономический эффект широко разрекламированной кампании свелся к краже серебряных ложек.
Политический капитал
Реальным результатом изъятия стало не спасение от смерти голодающих губерний, не финансовое обеспечение индустриализации, не выпуск серебряных денег, а разгром очередного политического конкурента.
Церковь была единственной не контролируемой государством массовой организацией, и для подчинения ее власти были готовы на многое. Задачу сформулировал Ленин. «Именно теперь и только теперь, – писал вождь мирового пролетариата, – когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Чем большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». Если экономические результаты изъятия были более чем скромными, то по части расстрелов были достигнуты весьма впечатляющие успехи.