Огромное окно

Сникет Лемони

Когда кто-то появляется в переодетом виде и маскировка не очень удачна, можно сказать, что этот человек виден насквозь. Это не значит, что он одет во что-то прозрачное из пластика или стекла или еще там из чего-то. Это только означает, что маскировка его никого обмануть не может, то есть его видно насквозь. Вайолет этот маскарад не обманул ни на секунду, стоило ей только взглянуть на человека, с которым она столкнулась. Она сразу же узнала Графа Олафа.

— Вайолет, что ты тут делаешь? — окликнула девочку Тетя Жозефина, подходя к ней сзади. —

В этом отделе продается пища, требующая варки, а ты знаешь… — При виде Графа Олафа она осеклась, и на миг Вайолет показалось, что Тетя Жозефина тоже узнала его. Но затем Тетя Жозефина улыбнулась, и надежды Вайолет улетучились, иначе говоря, рухнули.

— Здравствуйте. — Граф Олаф улыбнулся Тете Жозефине. — Я тут извинялся перед вашей сестрой за то, что налетел на нее.

Лицо Тети Жозефины вспыхнуло румянцем, казавшимся еще более ярким из-за белых волос.

— О нет, сэр — сказала она, и тут как раз в проходе появились Клаус с Солнышком — полюбопытствовать, что происходит, — Вайолет мне не сестра. Я ее законная опекунша.

Граф Олаф хлопнул себя по щеке, как будто Тетя Жозефина призналась, что она умеет заговаривать зубную боль.

— Поверить не могу, — сказал он. — Мадам, по возрасту вы никак не подходите на роль опекунши.

Тетя Жозефина снова зарделась:

— Знаете, сэр, я всю жизнь прожила на берегу озера, и мне говорили, что из-за этого я молодо выгляжу.

— Я счастлив познакомиться с местным персонажем. — Граф Олаф прикоснулся к своей матросской шапочке, произнося это нелепое слово, вместо того чтобы сказать «с местной жительницей». — Я в этом городе недавно и открываю новое дело, поэтому жажду новых знакомств. Разрешите мне представиться.

— Мы с Клаусом охотно представляем вас, — прервала его Вайолет, проявляя куда больше храбрости, чем проявил бы я, доведись мне снова встретиться с Графом Олафом, — Тетя Жозефина, это Граф…

— Нет, нет, Вайолет, — остановила ее Тетя Жозефина, — следи за грамматикой. Ты должна была сказать: «Мы с Клаусом охотно представим вас», ведь ты еще нас не познакомила.

— Но я… — начала Вайолет.

— Погоди, Вероника, — сказал Граф Олаф, и его единственный блестящий глаз загорелся еще ярче. — Твоя опекунша права. И пока ты не наделала новых ошибок, позвольте мне самому представиться: я — Капитан Шэм, открываю прокат парусных лодок на Дамокловой пристани. Счастлив с вами познакомиться, мисс… э?…

— Меня зовут Жозефина Энуистл. А это Вайолет, Клаус и маленькая Солнышко Бодлер.

— Маленькая Солнышко, — повторил Капитан Шэм с таким выражением лица, будто собирался съесть девочку, а не здоровался с нею. — Приятно со всеми вами познакомиться. Может быть, когда-нибудь я прокачу вас по озеру на лодке.

— Гинг! — взвизгнула Солнышко, что, возможно, означало: «Как бы не так!»

— Никуда мы с вами не поедем, — буркнул Клаус.

Тетя Жозефина опять покраснела и строго посмотрела на детей.

— Кажется, дети забыли не только грамматику, но и хорошие манеры, — сказала она. — Пожалуйста, немедленно извинитесь перед Капитаном Шэмом.

— Он вовсе не Капитан Шэм, — нетерпеливо сказала Вайолет. — Он — Граф Олаф.

Тетя Жозефина открыла от изумления рот и перевела взгляд с взволнованных лиц Бодлеров на спокойное лицо Капитана Шэма. Он улыбался, но улыбка его съехала на градус ниже, что в данном случае означает: «стала уже не такой уверенной; он ждал, поймет ли Тетя Жозефина, что он действительно переодетый Граф Олаф».

Тетя Жозефина осмотрела его с головы до ног и нахмурилась.

— Мистер По предупреждал меня, что надо остерегаться Графа Олафа, — проговорила она наконец, — но он также предупреждал, что вы, дети, склонны видеть его повсюду.

— Мы и видим его повсюду, — устало произнес Клаус, — потому что он и есть повсюду.

— Кто такой Граф Омар? — поинтересовался Капитан Шэм.

— Граф Олаф, — поправила Тетя Жозефина, — это ужасный человек, который…

— Как раз стоит перед нами, — докончила Вайолет. — Не важно, как он себя называет. У него те же блестящие глаза, та же единственная бровь…

— Но такими чертами обладают многие люди, — возразила Тетя Жозефина. — У моей свекрови, например, была не только одна бровь, но и только одно ухо.

— Татуировка! — выпалил Клаус. — Смотрите сами. У Графа Олафа на левой щиколотке вытатуирован глаз!

Капитан Шэм вздохнул и с трудом приподнял деревянную ногу для всеобщего обозрения. Сделанная из дерева и отполированная так, что блестела не менее ярко, чем его глаз, она была прикреплена к левому колену металлической петлей.

— У меня нет левой щиколотки, — жалобно произнес он. — Ее съели озерные пиявки.

Глаза Тети Жозефины наполнились слезами, и она положила руку на плечо Капитану Шэму.

— Бедняга вы, — сказала она, и дети поняли, что обречены. — Вы слышали, что сказал Капитан Шэм? — обратилась она к детям.

Вайолет сделала еще одну попытку, хотя и знала, что она скорее всего окажется тщетной — слово, которое здесь означает «бесполезной».

— Он не Капитан Шэм, он…

— Не думаете же вы, что он дал отъесть свою ногу пиявкам, — возмутилась Тетя Жозефина, — только ради того, чтобы сыграть с вами шутку? Капитан Шэм, расскажите. Расскажите, как это случилось.

— Сидел я с месяц назад в лодке, — начал Капитан Шэм, — и ел макароны с соусом путтанеска. Нечаянно я уронил немного на ногу. И не успел я оглянуться, как на меня набросились пиявки.

— Точно так произошло и с моим мужем, — проговорила Тетя Жозефина и закусила губу.

Бодлеры сжали кулаки от чувства безысходности. Они знали, что вся эта история с соусом такая же фальшивка, как и его нынешнее имя, но доказать не могли.

— Вот, — Капитан Шэм достал из кармана маленькую карточку и протянул Тете Жозефине, — возьмите мою визитную карточку, и когда в следующий раз будете в городе, мы можем встретиться за чашечкой чая.