Ох, охота!
Шрифт:
Опытный охотник, председатель охотобщества Владимир Ч. застрелил свого товарища-загонщика, приняв его бурую куртку из шинельного сукна, мелькнувшую в ивняке, за шкуру лося. Он ни на мгновение не сомневался, что идет зверь, и, как ему казалось, отчетливо «видит» его очертания, возникшие в воображении. Офицер ФСБ, бывалый охотник, добывший несколько медведей, Михаил К. в сумерках застрелил с лабаза егеря: свечение оптики на его карабине принял за глаза зверя и в тот же миг в его сознании нарисовался образ крадущегося животного. Кстати, здесь, как и в случае с итальянцем, было обоюдное нарушение: один стрелял по неясной цели, второй зачем-то поперся на сумеречное поле, не обозначив себя ни голосом, ни светом фонаря.
Подобных случаев по стране за год десятки. Чаще всего страдают от впечатлительных натур и адреналинщиков на охоте егеря, рыбаки, грибники и просто случайные люди. Как-то раз подхожу к своему лабазу, а под ним пустые бутылки, бумага, остатки пиршества — кто-то днем на мотоцикле приезжал и хорошо погулял. Кое-как закопал все это и сел в засидку, хотя надежды никакой, запахи-то не скроешь, пока сами не выветрятся. Однако
Стопроцентный был кандидат на отстрел.
Писатель Антолий П. был родом из лесной деревни, с детства охотился и все правила знал отлично. Но однажды и его бес попутал: поехал он с товарищами за лосями, в колхозе председатель из уважения к литературе самого лучшего мерина дал, дескать, что вам на лыжах-то пятнадцать верст. Сели они в сани и поехали. Приезжают в нужное место, коня привязали, чересседельник отпустили, рассупонили, сена задали, сами давай загоны устраивать. Один, второй — все впустую, а зимний день короток, в третьем часу смеркаться начинает, пора бы уже домой. Идет расстроенный писатель, и глядь, за кустами лось стоит и что-то жует — вот удача! Бабахнул его навскидку, но зверь не упал, а отчего-то по-конски заржал и стоит. Анатолий подбежал — мать моя, колхозный мерин, брюхо поджал, пуля ему по животу прошла. Собрались товарищи — что делать? Дострелить или уж в деревню ехать, пока жив. Сели в сани и ехали на подранке, пока тот не пал замертво.
Я всегда считал Анатолия честным, справедливым и благородным человеком, и была у меня надежда, что он когда-нибудь напишет покаянный рассказ. Однако не написал и подался в депутаты…
Другой, почти аналогичный случай приключился с губернатором Николаем П. Простой председатель колхоза, деревенский мужик с семилеткой, вместе с вознесением на высокий пост в начале девяностых исполнился страстью к охоте, но не простой, а королевской, должно быть, воплотил свою детскую мечту. Однажды взял с собой охрану, егерей, прихлебателей, которые прежде и в лесу-то не бывали, но теперь тоже возлюбили это развлечение и стали они делать загон на губернатора. Тот стоит на номере, и глядь, лось рысцой бежит по густому осиннику, прицелился — хлоп! Зверя наповал, а охрана бросилась к добыче с пистолетами, чтоб дострелить, и смотрит, а на дороге конь в оглоблях лежит. В санях же насмерть перепуганный мужик — время было бандитское, суровое, кругом рашен мафия. Охранники заговорили с ним, чтоб скандал замять, деньги достают, но мужик соскочил с саней, тулуп бросил и побежал, петляя как заяц, — несколько километров гнались за ним тренированные бывшие офицеры КГБ, но не догнали. Потом кое-как отыскали, где он спрятался, настращали, за коня заплатили и велели язык за зубами держать. Но вскоре губернатор проворовался, сел за решетку и эта история выплыла наружу.
Второе: убедиться, что на линии огня нет других охотников, случайных людей или животных. Обычно к трагической ошибке приводит волнение, торопливость и невнимательность. Я, например, всю жизнь опасаюсь на охоте дураков и адреналинщиков, и если таковые оказываются на соседних номерах, ухожу в тыл от стрелковой линии, поскольку посвист и щелканье пуль над головой, прямо скажем, удовольствие не из приятных. На загонных охотах часто номера расставляют на узких квартальных просеках, дорогах, а то и просто по лесу, стрелковую линию, к примеру, кабан перескакивает в одну секунду. И тут лучше пропустить его и стрелять вдогон — ни в коем случае вдоль номеров. Если просека или дороги широкие, то лось, например, прежде чем пересечь их, обязательно встанет на опушке и осмотрится. Это ваш лучший шанс на выстрел. Но и в этом случае следует всегда помнить, что где-то за ним идут загонщики. Бывает, зверь, поднятый с дневной лежки, так неохотно идет на номера, что его чуть ли не в задницу выталкивают. Местонахождение загонщиков всегда можно определить по их голосам, по выстрелам либо по лаю собак, если таковых поставили на свежий след. Если же по молодости вы оказались в роли загонщика, то лучше всего с началом стрельбы на номерах лечь на землю или встать за толстое дерево, дабы не словить шальную пулю. Кроме того, ни под каким предлогом нельзя сходить с номера, даже если вы сделали подранка и он уходит назад, в загон. Подранков обычно добирают загонщики либо организованно, после окончания загона. Молодой охотник Коля К., впервые поставленный на стрелковую линию с гладким стволом, ранил лося и побежал его догонять — велик соблазн отличиться и взять зверя. В густом подлеске да с ружьем добрать его было трудновато, поэтому он старался подойти к лосю поближе. В это время охотовед Геннадий В., бывший в загоне, стреляет подранка, и когда тот падает, за ним, в тридцати метрах, оказывается Коля, который тем часом тоже прицеливался в зверя. Геннадий воспитывал нарушителя правил прямо над тушей лося, гулкий мат было слышно за три километра. И поделом, ибо в такой ситуации кого-либо из них не с полем поздравляли, а увезли бы в наручниках…
В. Маковский. Охотники на привале
Третье:
Вечером батя учил меня с помощью шомпола, как следует обращаться с оружием…
Для того чтобы безопасно владеть ружьем, и тем паче нарезным, надо к нему привыкнуть, но не настолько, чтобы окончательно потерять страх перед ним. Например, столяра, работающего на станках, можно узнать по отрезанным пальцам, а происходит это, когда человек полностью осваивает профессию, приобретает опыт и перестает опасатьсявращающейся пилы или ножей рубанка. Ружье, как женщина: если почувствует, что ты к ней привык и самоуверенно перестал бояться, что тебя разлюбят и уйдут к другому, как она тут же выкинет какой-нибудь неожиданный номер, ибо ее характер непредсказуем.
К дяде Гоше Таурину однажды приехала на охоту местная власть — начальник милиции и прокурор района. Оба всю сознательную жизнь имели дело с оружием, к тому же еще и охотники, и люди зрелого, разумного возраста. Погоняли лосей, отстреляли двух и удовлетворенные, сели у Бармы в избе отмечать событие под жареную свежатинку. Раздухарились, вышли на огород и давай силой меряться — стрелять по банкам и бутылкам — нормальная мужская забава. Да и хорошо у обоих получается, только прокурор никак не может верх одержать, и у них с начальником милиции спор вышел, как бывает по пьяному делу. Прокурор достает служебный пистолет «Вальтер» (прокуратуре тогда выдавали оружие иностранного производства) и начал по бутылкам палить — стрелок был отменный, дядя Гоша уж устал бегать по огороду и бутылки на забор вешать. Начальник же милиции уступать не хочет. Взял у прокурора «Вальтер», зарядил, затвор передернул — бах, бах и всю обойму, как ему показалось, высадил. И то ли незнаком был с ненашенским пистолетом, то ли в нем что-то заело или сделал что-то не так — руки-то были неуверенными, поскольку после каждого тура они по рюмке наливали. В общем, незаряженный пистолет выстрелил и пуля пробила навылет предплечье прокурора. Хорошо, кость не задело! Жена Бармы, тетя Тася, вышла из избы, оружие отобрала, мужикам коромыслом по горбам надавала и рану прокурору перевязала, а «Вальтер» в русскую печь спрятала, чтоб опять палить не начали. Мужики приняли еще наркоза и спать завалились. Наутро проснулись, печку затопили, опохмелились и стали кумекать, как быть. Договорились скрыть случившееся, мол, рана не опасная, через пару недель заживет. А то ведь дело серьезное, в Москву докладывать надо. Если даже там не узрят умысел в действиях милиционера, не обвинят в покушении на прокурора, то за такое дело всяко из партии попрут и с работы долой. Обмыли мирный договор, стали домой собираться и только тут хватились пистолета. Все обыскали — нет, но пришла с работы тетя Тася и сказала, куда спрятала. В общем, кочергой выгребли из печи искореженные, пережженные детали «Вальтера», а на нем и номера уже не прочесть.
За утрату служебного оружия тогда никого не жаловали и не жалели…
Есть еще несколько обязательных правил, которые вытекают из этих трех, и основное из них — железная, я бы сказал, военная дисциплинана всех, особенно бригадных, охотах, независимо от вашей социальной принадлежности. Не зря же говорят, в бане и на охоте все равны, а руководителя и организатора называют начальником охоты, указания которого выполняются всеми участниками.
Орудия лова
Виды ловушек
При добыче дикого зверя и пушного зверька ружейная, ходовая охота составляет не более 20–40 процентов, в зависимости от районов промысла и специфики охотугодий. Все остальное — это добыча дичи с помощью ловушек: капканов, пастей, кулемок, черканов, силков, самострелов, западней, ловчих ям и прочих орудий и приспособлений, изобретенных за долгую историю человечества. В прошлые времена (до XIX века) практически все ловушки изготовлялись охотниками вручную и обычно непосредственно на месте лова, в межсезонье. Первые стальные капканы кустарного производства были еще в начале позапрошлого столетия и предназначались для ловли лисиц, волков и медведей. Пушного зверька отлавливали в основном разного рода пастями (плашками), черканами, кулемками, западнями, которые и назывались самоловными, однако с развитием промышленности в России появились капканы заводского изготовления. Они-то практически и вытеснили все другие ловушки, и теперь вряд ли штатный охотник сумеет сам, в полевых условиях изготовить, например, черкан. Самоловы, в свою очередь, подразделяются на переносные и постоянные. Первые охотник мог изготовлять в избушке и переносить куда угодно, вторые, например, пасти, слопцы, кулемки, устраивались непосредственно на месте отлова зверька из подручного материала. Обустроенность промыслового участка как раз определялась количеством постоянных самоловов, которые могут служить по 10–15 лет. Основное преимущество самодельных ловушек — отсутствие посторонних запахов, отпугивающих зверька, и их дешевизна, которая и делала промысловую охоту рентабельной.