Ох уж, эти детки!

Верещагин Олег Николаевич

Шурка открыл глаза. Его связали надёжно — руки за спиной, ноги в щиколотках и коленях. Лежать было неудобно… Часа через три эти скоты доберутся до той стороны болота. Потом будут долго искать "чудной овраг" и «курган». К темноте вернуться и начнут выяснять, куда проводник их завел…

Нет, дожидаться этого определённо не стоит. А что делать?

" — Вы блокированы противником в комнате с единственной дверью. Каковы ваши действия?

— Я выпрыгну в окно.

— А окна нет.

— Будет."

Будет.

Шурка

осторожно перекатился на другой бок. Охранник всхрапнул. По лицу спящего разливалось явное довольство при не отпускавшей и во сне мысли, что он сидит на солнышке в спокойной брошенной деревушке, а двое его приятелей — и сам БОСС!!! — сейчас тащатся вокруг болота.

Мальчишка расслабился, превратился в кисель. Осторожно потянул руки. Его связывали умело, очень умело. Взрослый, даже тренированный, пожалуй, не мог бы вывернуться… Но у одиннадцатилетнего пацана и суставы, и мышцы, и сухожилия, даже кости — другие, не такие, как у взрослого… Главное — терпение и умение… ага!

Не сводя глаз со спящего, Шурка освободил левую руку. Кожа на запястье была сорвана, лохмотья её затекали кровью. Плевать… Работая зубами и левой, Шурка содрал остатки верёвок с правого запястья. Сел, в два рывка освободил щиколотки, потом — коленки. Бесшумно встал… и никуда не побежал, а нехорошо усмехнулся…

… Амбал проснулся от того, что какая-то штука больно скользнула в рукав и, рванув спину, проскочила во второй. Он тупо со сна раскрыл глаза и секунду две-три обалдело смотрел, как мальчишка почему-то свободный — быстро и умело приматывает конец какой-то длинной толстой палки к забору лохматой верёвкой. Потом — взревел, рванулся… и не мог встать.

Быстро и умело просунутый через рукава камуфляжа длинный кол не дал этого сделать.

Амбал онемел от ярости и растерянности. И молча наблюдал, как мальчишка, даже не очень торопясь, посвистывая, обошел его с другой стороны и прочно зафиксировал второй конец кола за скамейку.

— Ууууу!!! — лесным демоном взвыл амбал, рванувшись снова.

Тщетно. Прочная фирменная ткань даже не крякнула. Мальчишка отступил на пару шагов, удовлетворённо окинул взглядом свою работу и кивнул:

— Очень плохо.

— Уууу… бью!!! — родил крик души охранник, дёргаясь, как бабочка в коллекции. Мальчишка наблюдал за ним с холодным интересом коллекционера. — Щенок! Я тебе… я тебе ж… в лохмотья порррррвуууу!!! — и он начал лягать воздух ногами в берцах сорок шестого размера.

— Ай-ай, как нехорошо ругаться при детях, — спокойно заметил мальчишка. — Не уходите, дяденька, я сейчас… — и он исчез, но лишь затем, чтобы через полминуты вернулся с двумя длинными кольями и увесистым булыжником.

— А… — охранник сглотнул. — Э… па… пацан, э… а это… оно?.. Это тебе зачем?

Мальчишка приставил один кол к животу охранника острым концом и примерился беспощадным глазом. Амбал закрыл глаза.

Когда он их открыл, оба кола были напрочно вогнаны по самые раздвоенные верхушки в землю у ног охранника — прямо через штанины, аннулировав возможность дергать ногами. Мальчишка молча исчез опять и появился с охапкой хвороста, который любовно и умело разложил «колодцем» между ног амбала. Ловко и деловито наломал растопку, начинив ею импровизированный сруб. Спросил, похлопав себя по карманам и покачав головой:

— У тебя спички есть?

Амбал вырубился…

…Шурка не очень-то спешил. Предварительно он раскидал по округе, загладил (самым примитивным и вызывающим способом) и перепортил почти всё оставленное снаряжение, а продукты стаскал в заброшенный погреб, который и сам-то обнаружил случайно. Охранник помалкивал — не хотел привлекать к себе внимания.

Мальчишка посмеивался про себя. Сейчас он сделает ноги — и дня через два будет у людей. А эти… Ну что ж с этим предстоит выбираться не меньше недели — или зимовать в Лядском Побоище.

— Большой Ха… — пробормотал он. — Большой Ху. Тебе. А не клад…

Он совсем уж собирался припустить к околице — конечно, в противоположном направлении — когда затормозил и принюхался.

Пахло дровами. Костром. И не оттуда, где разогревали завтрак "искатели приключений на свою голову" во главе с "надеждой русского бизнеса".

Шурка осторожным шагом двинулся на запах. Ни за чем, если честно — просто чтобы выяснить непонятное. Обогнул старый погреб, перепрыгнул канаву, вошел в сад, запущенностью больше похожей на лес.

Стоп. За кустами прятались три или четыре улья — старых, но вполне ухоженных. К ним вела довольно заметная тропинка. Дальше — за малиновыми зарослями — виднелся угол дома, тоже не производившего впечатления заброшенного.

Шурке стало не по себе. Он остановился. Перевёл дух и… и пошёл дальше. Любопытство пересилило опасение.

Осторожно обогнув угол дома, Шурка присел на корточки и выглянул.

Около летней печки — точнее, простенького очага для подготовки на открытом воздухе — лежал в траве человек. Навзничь. Это был старик… и он был жив. Несмотря на оторопь и изумление, Шурка видел, как прерывисто вздымается грудь под стареньким пиджаком.

Мальчишка, подбежав, присел на корточки. Коснулся руки человека:

— Дедушка… де… ой!

Глаза старика открылись. В них была боль.

— Сердце… — выдохнули синеватые губы в белой бороде. — Первый раз… вот так…

— Дедушка, — заторопился Шурка, где у вас лекарство… какое-нибудь… ну что сделать?!

— Ничего… — старик вроде бы улыбнулся, пройдёт… А ты… кто?

— Я? — Шурка смешался. — Да так… Как вам помочь-то?!

— Не надо, — сморщившись, старик вдруг сел, привалился спиной к белым кирпичам. Перевёл дыхание, прикрыв глаза. — Старый дурак… Сомневался, вот и… а надо было сказать… им сказать…