Охота для всех
Шрифт:
— Какая жалость! — сказал, затягивая пояс, лейтенант Эдуард де Э., буквально пожиравший пташек взглядом.
— Какая жалость! — ответил в тон ему капитан-лейтенант, не менее красноречивым жестом указывая на занятую врагом траншею.
— А что, если мы все же немного поохотимся? — вмешался я. — Какая прибавка к нашему обычному рациону! Вот было бы славно!
— Заманчиво, черт побери! Ну, это ваше дело… Валяйте, но только на свой страх и риск, а я знать ничего не знаю, ведать не ведаю! — махнул рукой командовавший в нашей траншее капитан-лейтенант. Короче говоря, разрешение было получено, а мне только того и было надо.
Я приказал тотчас же оседлать моего коня по кличке Пряник (коего мы впоследствии съели в первый день Нового, 1871 года), вскочил в седло и помчался во весь опор в Париж, откуда вскорости привез два охотничьих ружья и две сотни патронов.
На следующее утро мы совершили вылазку из траншеи, отползли метров на 100 и принялись палить в самую гущу птичьей стаи. За десять минут мы подстрелили штук восемьдесят жаворонков! Спешно подобрав драгоценные трофеи, мы бегом вернулись к своей траншее. И вовремя! Немцы, безмерно удивленные столь громкой стрельбой, открыли ответный огонь.
Горнист сыграл сигнал тревоги. Вскоре и из нашей траншеи стали отвечать огнем. И вот уже кругом трещат выстрелы, свистят пули… Одним словом, светопреставление!
Но совершенно неожиданно густой туман окутал наши позиции.
Немцы опасались, что мы вели подготовку к атаке, и сами решились совершить небольшую вылазку.
Адмирал Потюо [162] , чей штаб был расквартирован неподалеку, в Витри [163] , в здании фабрики по переработке маниока [164] фирмы Гру, приказал разузнать, что означает вся эта суматоха. Ведь еще немного — и весь седьмой сектор обороны Парижа возьмется за оружие!
162
Потюо Луи-Пьер-Алексис (1815–1882) — адмирал, участник ряда колониальных войн, в том числе — Крымской, где принимал участие в бомбардировке Одессы и осаде Севастополя; в войне 1870–1871 гг. командовал южным сектором обороны Парижа, за атаку при Гар-о-Бёф получил звание контр-адмирала; в дальнейшем был членом кабинета министров, сенатором, послом в Лондоне.
163
Витри — речь идет о южном предместье Парижа Витри-сюр-Сен, расположенном на левом берегу Сены.
164
Маниок — род растений семейства молочайных родом из тропической части Южной Америки. Разводится ради богатых крахмалом клубневидных корней, из которых приготовляют крупу.
А мы тем временем отразили атаку немцев, да так успешно, что не потеряли ни одного человека. Короче говоря, все вернулось на круги своя и успокоилось. Но едва мы успели вернуться в свою траншею, как, ко всеобщему удивлению, на краю бруствера появился какой-то тип, весь окровавленный и опиравшийся на ружье, чтобы не упасть. Бедняга буквально секунду продержался на краю траншеи, а затем со стоном рухнул прямо вниз, к нам.
Это был немец! Солдат N…-го стрелкового Померанского полка. Он был ранен в ногу и, думая, что идет к своим, в тумане заблудился… Чего только не бывает на войне!
Мы приняли немца очень радушно, тотчас перевязали и уже собирались отправить в тыл на санитарной повозке, как вдруг в траншее появился адмирал.
Что ж, пришлось рассказать адмиралу про наши безрассудные проделки. Мы уж приготовились было к хорошей взбучке, но адмирал был к нам так добр, так снисходителен! Он только усмехнулся в седую бороду и заставил нас поклясться впредь не делать ничего подобного… без его ведома!
Затем мы все вместе приступили к исследованию ранца нашего пленника, ибо на войне не следует пренебрегать никакими источниками информации. Как оказалось, мы поступили абсолютно правильно, потому что в ранце оказались немецкие газеты, содержавшие немало весьма ценных сведений для штаба обороны Парижа.
Но это было еще не все! В ранце находились два предмета, при виде которых мы буквально обомлели и на какое-то время лишились дара речи. То были трубка и довольно увесистый кусок сала! Сама трубка ничего особенного из себя не представляла, обычная добротная немецкая фарфоровая трубка, но вот мундштук! Он представлял собой резиновую трубку, проходившую через ирригатор, а на конце этой трубки красовалась насадка… Но что это была за насадка! Из слоновой кости! Из слоновой кости, вы понимаете?! И сей благороднейший материал был приспособлен каким-то немецким умником для совершенно необычной цели… Кстати, зубы курильщика уже оставили на мундштуке свои следы.
Адмирал, соблазнившись редкой игрушкой, заплатил за сей фантастический кальян [165] луидор и забрал его себе.
Что касается сала, то в осажденном Париже в то время оно было каким-то мифическим продуктом, и мне этот кусок достался за 10 франков.
— Признайтесь, — сказал адмирал, — ведь вы не рассчитывали на такую удачу. Конечно, жаворонки — это чудесно, просто восхитительно, но вдобавок к ним еще и сало… чтобы было на чем зажарить… да и сало-то немецкое… Нет, это уже что-то невероятное! Немыслимое!
165
Кальян — разновидность курительного прибора, в котором табачный дым, прежде чем попасть в организм курильщика, проходит через сосуд с водой.
Вечером у нас был настоящий пир, и мы веселились, словно сошедшие на берег матросы. И адмирал, весьма охотно принявший в дар часть нашей добычи, устроил для своих штабистов такой роскошный ужин, коего в то время не мог себе позволить даже сам военный комендант Парижа.
Еще одна чрезвычайно вкусная птичка, чье мясо способно принести радость сердцу и желудку гурмана.
Многие охотники не желают охотиться на дрозда не из-за того, что им не нравится вкус его мяса, а из-за того, что жалеют тратить патроны на столь мелкую дичь, а потому в некоторых провинциях его просто не замечают. Но там, где много виноградников, например в Бургундии, в Провансе и в долине Гаронны, в районе Бордо, дела обстоят иначе.
Существуют несколько видов дроздов, но мы поговорим о четырех основных: дрозде обыкновенном [166] , дрозде-дерябе [167] , сизоголовом дрозде [168] и о красном певчем дрозде [169] .
Представителей всех четырех видов можно встретить круглый год в наших лесах, перелесках и даже на огородах, но в небольших количествах. Обыкновенный дрозд — птица перелетная, мигрирует зимой на юг Франции, спасаясь от суровой зимы, но покидает наши края не раньше, чем вырастит на виноградниках свое потомство. Некоторые птицы зимуют на севере, так как осенью, объевшись ягод и ожирев от дарового угощения, не смогли подняться на крыло и присоединиться к стае своих собратьев.
166
Под обыкновенным дроздом автор имеет в виду черного дрозда (Turdus merula).
167
Деряба — русское название птицы Turdus viscivorus. Буквальный перевод французского названия птицы — «канавный дрозд». Немцы и англичане называют этот вид дрозда омельником (по кустарнику омеле), испанцы — ежевичным болтуном.
168
Сизоголовый дрозд — одно из названий дрозда-рябинника (Turdus pilaris).
169
По-русски называется просто певчий дрозд (Turdus philomelos).
Дрозды вьют гнезда — большие, удобные, грубоватые с виду — из веточек и травы, в которых заботливо выстилают донышко мхом, а все строительные материалы с самого начала укладывают на своего рода фундамент из веток, скрепленных жидкой глиной, так что получается весьма солидное сооружение. Устраиваются дрозды на гнездовье в развилках деревьев или просто под кустом. Самка откладывает 5–6 бледно-голубых яиц с рыжеватыми и черными точечками. Дрозды очень хорошо размножаются.
Многочисленные крылатые путешественники прилетают к нам в октябре. Иногда это бывают даже не стаи, а целые полчища птиц. Лавиной обрушиваются они на виноградники и устраивают там настоящие виноградные оргии. Они с такой жадностью поглощают виноград, что их невоздержанность даже вошла в поговорку. Да, мы во Франции говорим «пьян как дрозд», желая сказать, что человек явно хватил лишнего и практически не стоит на ногах.