Охота для всех
Шрифт:
И вот по этому-то вопросу, как и по многим другим, наши юристы не могут прийти к согласию.
В каком же случае изгородь вполне отвечает требованиям соответствующей статьи нашего закона?
Оказывается, простого ряда вбитых в землю кольев, скрепленных железной проволокой, недостаточно, чтобы считаться изгородью. Пусть так. А что скажут наши крючкотворы о железной решетке высотой в полтора, а то и в два метра? Не знаю. Вполне понятно, что стена, сложенная из кирпичей или булыжников, удовлетворила бы самых строгих блюстителей закона в том случае, если бы в ней не было ни ворот, ни даже узеньких дверей. Итак, господа, все: судьи и преступники, сельские полицейские и лесники — шагом марш к стене! Что касается глубоких рвов, даже наполненных водой, то их наши законники не признают в качестве надежной преграды, если только над ними не высятся каменные стены.
Однако я сам знаю несколько рвов на торфяниках, которые вовсе не нуждаются ни в каких дополнительных стенах, ибо являются совершенно непроходимым препятствием как для зверя, так и для человека, так что никакая самая высокая и прочная изгородь с ними не сравнится.
По странной прихоти наших судей живая изгородь из высоких кустов, чьи ветви крепко переплелись и образовали вверху довольно плотную завесу, признается достаточно надежной изгородью, хотя внизу, у корней кустов, в ней имеются довольно широкие прогалы, через которые как в ту, так и в другую сторону проскальзывают и зайцы и собаки. И в то же время реку не признают за достойную преграду, способную воспрепятствовать сообщению между двумя участками! Видите ли, реку может преодолеть любой! Позвольте спросить, любую ли реку может переплыть человек или зверь? Даже если она шириной метров в десять? И глубиной где в два, а где и в три метра?
Я, быть может, и покажусь кому-то наивным чудаком, но считаю такое препятствие куда более серьезным, чем живая изгородь высотой в полтора метра или чуть более того.
Кстати, при рассмотрении дел судьи часто обращают внимание на протяженность изгородей, рвов, решеток и речушек. И здесь, в общем-то, они действуют на свой страх и риск, ибо в законе нет никаких конкретных указаний на то, какова должна быть протяженность преграды, чтобы ее сочли достойной почетного звания «изгороди».
Что касается того, что же законодатель подразумевал под «жилищем», то тут, казалось бы, все ясно.
Само собой разумеется, что в законе речь не идет о первой попавшейся постройке. Зная, что законодатель сделал соответствующее исключение из общего правила в статье 2 данного закона только из уважения к принципу неприкосновенности жилища, мы должны отдавать себе отчет в том, что под «жилищем» следует понимать сооружение не только действительно пригодное для жилья, но и в самом деле обитаемое, хотя бы время от времени.
Таким образом, жилищами не считаются легкие павильоны и беседки, предназначенные для увеселений, хижины охотников и постройки типа сарайчиков, которые годны лишь как временные укрытия для людей, зверей и различных предметов.
Кстати, чтобы жилище считалось таковым и рассматривалось именно в этом качестве в любом деле, связанном с охотничьим законодательством, землевладелец или арендатор вовсе не обязан постоянно проживать в нем, достаточно и того, что там постоянно проживает его слуга, лесник и т. д., ибо самое главное в конечном счете — это то, что дом обитаем, что кто-то постоянно поддерживает, так сказать, огонь в очаге.
Так как в законе сказано, что владелец или арендатор огороженного участка, примыкающего к его жилищу, может «охотиться в любое время и без охотничьего удостоверения», то вполне резонно возникает вопрос, имеет ли право землевладелец или арендатор охотиться и тогда, когда охота запрещена, охотиться по ночам, в снегопады, невзирая на запреты, наложенные префектами полиции? Может ли землевладелец или арендатор сам использовать или разрешить кому-либо использовать запрещенные орудия охоты?
Похоже, после долгих и многотрудных дебатов наши законоведы пришли к согласию и по данному вопросу. Они утверждают, что закон дает землевладельцу или арендатору огороженного участка исключительно широкие права, но отказывает ему в одном: в праве использовать запрещенные средства охоты, такие как сети, силки, ловушки и намазанные клеем ветки. Мнение наших юристов нашло отражение в решениях кассационного суда от 7 марта 1868 года и от 1 мая того же года; суда города Монпелье от 28 января 1867 года; суда города Вова от 13 августа 1875 года; суда города Монбризона от 10 января 1876 года и многих других.
Таким образом, никто из горожан нашей страны не имеет права использовать запрещенные средства охоты под страхом наказания, полагающегося по закону за данное преступление.
Однако, приняв довольно мудрое решение по некоторому ограничению прав землевладельцев и арендаторов охотничьих угодий, наши законоведы столкнулись с новыми трудностями. Каким образом агенты полиции могут установить сам факт совершения преступления на огороженном участке, являющемся частной собственностью? Ведь представителям власти не только запрещено проникать на территорию участка, чтобы составить соответствующий протокол, но даже запрещено влезать на ограду и раздвигать ветви живой изгороди, чтобы посмотреть, что происходит на участке, ибо при этом будет нарушен священный принцип частной собственности и неприкосновенности жилища!
Если все же кто-либо из полицейских или лесничих на свой страх и риск совершит одно из вышеупомянутых незаконных деяний и составит протокол, то документ сей будет признан недействительным именно в силу того, что был составлен с нарушением норм законодательства.
В завершение разговора об огороженных участках, примыкающих к жилищу, я хотел бы сказать еще, что владелец или арендатор охотничьих угодий имеет право даже в то время, когда охота запрещена, подобрать на соседнем участке дичь, которую он подстрелил или смертельно ранил, на совершенно законных основаниях. Однако он не имеет права ни покидать пределы своих владений с ружьем, ни посылать на розыск подбитой дичи собак, если дичь упала за пределами его участка.
Землевладелец или арендатор тем более не имеет права в то время, когда охота запрещена, стрелять со своего участка по дичи, либо сидящей на соседнем поле, либо пролетающей над ним.
Запрет на покупку, продажу и транспортировку дичи, а также на торговлю дичью вразнос в департаменте, где охота запрещена, распространяется на всю дичь без исключения, то есть даже на ту, что могла быть убита в соседнем департаменте, где охота уже разрешена, а отправитель и получатель равно рассматриваются как соучастники преступления.
Кроме того, даже проезд с грузом дичи по территории, где охота запрещена, считается нарушением закона, хотя бы и отправитель и получатель груза проживали в департаментах, где охота разрешена. То же правило распространяется и на дичь, добытую на огороженном участке, примыкающем к жилищу: дичь непременно должна быть съедена на месте и ее нельзя перевозить ни в вареном, ни в жареном виде! (Так пишет в своей книге господин Жюлемье на с. 96.)
Однако любители полакомиться, похоже, нашли лазейку, чтобы обойти закон! Да, да, господа, дичь может путешествовать, если она скрывается под душистой золотистой корочкой столь почитаемого в нашей стране паштета или под мягким покрывалом из теста! Кстати, консервы из дичи тоже пользуются привилегией беспрепятственного проезда по любой территории.