Охота на Анжелику
Шрифт:
– Але, мулечка, это ты?! А када папа плиедет? Я хочу домой и чипсов! А бабушка гавалит, это гадасть. Сама она гадасть! Муля, а она гавалит, что меня накажет. Я к тебе хочу! Мне тут плохо!
– Ванечка, солнышко, послушай свою маму, – затряслась Лика. – Сейчас папа приедет. Уже скоро. Потерпи, мой маленький. Он тебя повезет в цирк. Ты хочешь в цирк?
– В цилк хочу, и чипсов.
– Он купит тебе чипсы. Только ты с бабушкой не ссорься. Посиди тихо, порисуй…
– А ты када плиедешь? Муля, зачем ты уехала? Велнись сколее!
– Я скоро приеду. Ты, главное,
– А бабушка гавалит, что хватит болтать. Почему хватит? Я хочу еще гавалить! Муля…
Но бабушка, верно, решила по-своему. В трубке раздались гудки, и Лика положила ее дрожащей рукой. Разговор с сыном вообще вышиб почву из-под ног. И эта злыдня-свекровь даже не попрощалась, а Лика хотела ее попросить, чтобы Макс с ней связался, когда приедет. Но перезванивать она не стала, чего доброго они вообще поссорятся со свекровью.
Она тяжко вздохнула и побрела вон из номера, прихватив сотовый, чтобы быть доступной для общения с мужем, когда тому вздумается обратить внимание на ее многочисленные вызовы. Она, конечно, сказала сыну, что скоро приедет, но она не может вот так просто собраться и приехать в Москву без разговора с мужем. Он закатит ей скандал, отпуск сорвется, как пить дать. А так она ему скажет, что соскучилась по Ванечке и по нему, что здесь за ней бегает какой-то маньяк. И это веская причина, чтобы вернуться домой. И тогда, даст бог, не выяснится, что она в первый же день отказалась от инструктора, и не всплывут подробности, как она всю ночь напролет скакала на дискотеке с какими-то стоматологами! Жуть до чего все запуталось!
Лика не стала ждать лифта, а побежала по лестнице, удивляясь, что мышцы слегка лишь побаливают. После вчерашнего спуска, она думала, что ее парализует от перегрузок. А она еще всю ночь протанцевала. И сейчас в ней столько сил, хоть снова на лыжи вставай.
«Хотя нет, только не лыжи!» – передернула она плечами, вспомнив, как Кирсанов попытался ее выгнать на гору.
За стойкой сидели две женщины в белых форменных рубашках, поверх которых были надеты шерстяные кофты, видимо связанные местными мастерицами, ими тут на каждом углу торгуют.
Лика выбрала более доброжелательную, на ее взгляд. Но на ее просьбу администратор только руками развела и покачала головой – никаких свободных мест нет в помине. У них пик сезона и номера заняты полностью, втолковывала она непонятливой отдыхающей. Лика напомнила, что их компания забронировала еще три номера, и поинтересовалась, может ли она переехать в один из них. На что администраторша ответила, что эти номера будут заняты вплоть до приезда ее друзей, сейчас в них живут постояльцы. После чего вторая администраторша тоже включилась в беседу и спросила, чем Лике не нравится ее собственный номер.
– Соседством, – брякнула Лика и прикусила язык.
– У вас есть определенные претензии? Кто-то шумит или как? – нахмурилась та.
– Да нет, ничего особенного, – стушевалась Лика.
Тут на столе зазвонил телефон, собеседница Лики взяла трубку, молча выслушала, нахмурилась, встала, оправила юбку и, прежде чем удалиться, пояснила для своей напарницы.
– Это по поводу вчерашнего случая, повезло тебе, а меня теперь затаскают.
– Ты там спокойнее, тебе-то что? Это Счастливцеву не повезло!
– Ну, если уж на то пошло, то Счастливцев легко отделался, а вот тот, второй, как его там? ЦУМ? ГУМ?
– Гунн, – подсказала коллега.
– Ну да, вот кому не повезло по-настоящему, – сказала администратор и пошла куда-то в соседнее помещение.
А Лика почувствовала, как земля стремительно уходит ее нее из-под ног. Если она правильно все поняла, то…
– Простите мне мое любопытство, – сглотнула она, – вы сейчас говорили о вчерашней трагедии?
– А что такое? – уставилась на нее администраторша.
– Вы сказали Гунн. Это фамилия погибшего?
– А вам-то, какое дело, что-то я не пойму? – занервничала та.
– Дело в том, что, возможно, я знала… то есть у меня есть знакомый с такой фамилией. И я…
Лика совершенно запуталась, понимая, что ее подозревают в праздном любопытстве
– А, ну тогда ясно, – кивнула администраторша. – Так и есть, Гунн – это тот, кто вместе с машиной подорвался, а Счастливцев – хозяин автомобиля, сгоревшего за компанию.
– Скажите, а как звали этого Гунна? Откуда он приехал? – заволновалась Лика.
– Как звали, не скажу, его Нина оформляла, – кивнула женщина на пустующий соседний стул. – Но он из Москвы. Это точно.
– А машина. На какой машине он приехал?
– Да кто их разберет. Иномарка какая-то, я их не различаю. Но вроде, говорили, джип, – неожиданно подмигнула она правым глазом.
– А если у вас в компьютере посмотреть, как его звали, или в книге регистраций, куда-то же записываете вновь прибывших? – настаивала Лика.
– Ой, да что вы, девушка, пристаете. Знаете, сколько однофамильцев встречается. С чего вы решили, что этот Гунн ваш знакомый? У вас же Москва вон какая большущая, там этих Гуннов, небось, как собак нерезаных.
– Да с того, что это один из друзей, которые должны были приехать через неделю! – воскликнула Лика.
Тетка вздохнула, посмотрела на нее с обреченностью кролика, увидавшего удава, и нацепила на нос очки и медленно тюкнула несколько раз указательным пальцем по клавишам.
– Мы вообще-то информацию о жильцах не предоставляем, но, если как вы говорите, этот ваш знакомый должен был приехать. Ага, вот, нашла: Георгий Лаврентьевич Гунн, семидесятого года рождения, москвич, – прочитала она.
А Лика схватилась за сердце. Это был Гоша! Точно, все совпало! Она видела собственными глазами, как вчера убили Гошу! Надо срочно звонить в Москву! Но кому: Эмме или Максу? И что здесь делал Гоша, почему он приехала один и на машине, почему не со всеми остальными?
Она растерянно побрела прочь от регистрационной стойки.
– Эй, погодите, так это ваш знакомый или как? – крикнула ей вслед администраторша.
– Мой, – кивнула Лика.
– Так, может, вам тогда полицейским все рассказать? А то они Нину пытают, что, да как. А она что? Она оформила и всё.