Охота на авторитета
Шрифт:
Птаха и рад был бы ответить, но страх сдавил горло, пережал голосовые связки. Да и с головой проблема. Не сознание, а сплошная вата. Может, мозги парализовало?
– Сейчас я ему член отстрелю, живо заговорит… – Борз шевельнул пальцем на спусковом крючке.
– Да не гони ты! – остановил его Глюк. – Отстрелишь, а дальше? Что, если он ноги двинет?
– Ну и хрен с ним.
– А что мы с него тогда поимеем? На хрена нам жмур, если нам бабки нужны…
Щавель плотную подошел к Птахе, сел перед ним на корточки, заглянул в глаза – как ледяными
– Ты слышал? – спросил он. – Тебе Глюк шанс дает… Ты его жену трахнул, рога ему наставил. А он тебе шанс дает… Сколько у тебя бабок?
– П-пя… Пять… Пятьсот, – с трудом выдавил из себя Птаха.
– Пятьсот баксов? – презрительно скривился Щавель. – Этого мало…
– Да ладно, пусть будет пятьсот, – нехотя согласился Глюк.
Птаха закивал. Потянулся к своим штанам, достал оттуда пять купюр, протянул их Щавелю.
И тут же все изменилось – будто кто-то выключил кинокамеру. Вместо того чтобы забрать деньги, Щавель засмеялся. И Глюк с Борзом оскалились. Нет больше в них злости – как рукой сняло.
– Что, братуха, кошмарика поймал? – прикалываясь, спросил бригадир.
– А то! – ухмыльнулся Борз.
– Теперь ты, братан, знаешь, что чувствует лох, когда мы на него наезжаем.
Только сейчас до Птахи дошло, что вся троица пьяна в зюзю. Глюк, тот вообще на ногах еле держался… Экспериментатор хренов!
– Так это вы меня с понтом развели? – улыбнулся Птаха.
И тут же помрачнел.
– А ведь вас грохнуть мало! – во всеуслышание заявил он.
– Чего?! – напыжился Борз.
– А чего слышал! – взвилась Анжела.
Все это время она молчала, носа из-под одеяла не казала. А тут не выдержала – взъелась.
– А-а, – понятливо кивнул Глюк. – Кайф ломать – это западло, базара нет… Короче, Птаха, с меня штраф. Анжелка с тобой на всю неделю остается. Если она этого, конечно, хочет…
– Хочу!
– Тогда без вопросов… Ну все, братуха, мы уходим. А ты давай тут, старайся. Размочаль ее как следует…
– И размочалит! – пискнула Анжела.
Птаха кивнул, соглашаясь с ней. Эта киска будет с ним целую неделю. Семь дней он будет мять эти грудки, эту попку, ходить по грибы, по ягоды в тесную пещерку… От одной мысли об этом его вымпел затвердел и нацелился на Анжелу.
– Давай, старайся, – повторил Глюк и направился к выходу.
В дверях он остановился. Не оборачиваясь, бросил через плечо:
– Ты сейчас с Анжелкой кончай… А завтра на дело. Фраера будешь кончать…
Ну зачем он об этом сказал?.. У Птахи все опустилось – и внутри, и снаружи.
Впрочем, такое положение дел Анжелу не устраивало. Она быстро привела все в рабочее положение.
Глава седьмая
Это не жизнь, а какой-то кошмар. Птаху снова стащили с Анжелы. Правда, они уже ничем не занимались, а мирно похрапывали в ее постели.
– Подъем, слоняка! – грохотнул над ухом Щавель.
Он стащил его с кровати, поставил на ноги и провел подсечку. Правда, при этом
Спать хотелось жуть как. Время совсем раннее. За окном еще темно. Птаха подложил руку под голову. Пусть хоть ногами пинают, все равно не поднимется.
– Совсем молодняк оборзел, – без всякой злобы сказал Борз.
И в этот миг на Птаху обрушился шквал холодной воды.
– Бляха! – как резаный заорал он и вскочил на ноги.
– Чего орешь? – недовольно посмотрел на него Щавель. – Шизанутый, да?.. Короче, пять минут на сборы. Через десять минут выезжаем. Не успеешь – пеняй на себя…
Птаха даже с восхищением посмотрел на него. Видно, что всю ночь пробухал пацан. Лицо малость помятое, зато начисто выбритое. Вместо перегара запах мускатного ореха и одеколона. И ни в одном глазу. Это ж уметь надо. Птахе до этого далеко, но он научится.
Он встряхнул остатки сна, вытерся полотенцем, быстро оделся – не зря же два года служил в стройбате. Еще оставалось три минуты. Он успел сгонять в их с Тюльпаном комнату, побриться. И ровно через пять минут стоял во дворе дома. Тюльпан тоже не заставил себя долго ждать. Хотя было видно, что ночь у него была веселая…
– Чего так рано? – уже в машине спросил Птаха. – Из больницы же раньше одиннадцати не выписывают.
– А ты уверен, что эти выродки еще там? – спросил Борз.
Было видно, что Щавель рад ему. Зато не очень доволен, что с ним на дело едет Птаха. Все еще не доверяет ему… Зря он так. Птаха докажет ему, что с ним можно делать дела.
– А что, надо узнать? – спросил он.
– Надо, – кивнул Щавель.
– А как?
– Каком кверху…
– Не, ну я серьезно.
– Ты же знаешь, в нейрологическом они. Палата четыреста двенадцатая… Надо было еще вчера посмотреть, да ты, бляха, со своими кустами… Хоть сегодня натрахался?
– Натрахался, – буркнул Птаха.
– На медсестру не полезешь?
– На какую медсестру?
– На дежурную… Надо будет в отделение зайти. Без шума чтобы, без пыли. И насчет Женьки и хмыря пробить. Хотя бы просто в палату заглянуть… Я бы сам пошел. Да меня Женька в лицо знает. И Борза тоже…
– Ну да, точно, она же вас в лицо знает… А зачем ты тогда в регистратуру вчера ходил? А если бы тебя срисовали?
Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Даже Борз встрепенулся и недовольно покосился на Щавеля.
– В натуре, зачем ты светился?
Щавель закусил губу и сделал вид, что целиком поглощен дорогой.
– Женьку не видел? – продолжал допытываться Борз.
– Нет.
– И она тебя не видела?..
– Нет.
– Тогда все путем, об чем базар…
Птаха заметил, что едут они не в сторону Кольцевой.
– Куда мы? – спросил он.
– Жизни учиться, – ответил Борз.
Дорога все глубже уходила в дремучий лес. Скоро машина остановилась на какой-то поляне.
Борз вытащил из-под сиденья два пистолета. Один протянул Птахе, второй Тюльпану.