Охота на большую медведицу
Шрифт:
Андраковский тоже видел, как Катарсис выпал через мусорный люк. Но он не мог понять, почему робот не улетает прочь от катера, который через пять минут будет взорван.
Аравиль, забыв о детях и пиратах, вновь целовал Лалу.
А Катарсис вслепую цеплялся за корпус катера, и душа у него кричала. Сейчас маэстро нажмет кнопку, и «Большая Медведица» станет гробом на двоих. Ноги у Катарсиса парализовало, но руки еще действовали, и, прижимаясь локтевыми магнитами к шершавому, потрепанному корпусу, Катарсис полз по катеру к светящемуся выпуклому стеклу рубки, где его распластанный силуэт будет виден маэстро — и маэстро не станет стрелять. Катарсис полз медленно, страшно медленно, и глаза его были двумя пробоинами в черепе. В разладившемся механизме робота лопались и плавились какие-то провода, искрили контакты и схемы одевались ореолами плывущих токов. Катарсис направил всю свою волю на то, чтобы удержать скачущее сознание, чтобы не прервать свое движение, иначе тому глупому, вспыльчивому землянину и его преданной девушке грозит гибель.
Взгляды пятерых были как нити, на которых марионеткой висел и корчился робот.
Пальцы маэстро лежали на клавише, и ракеты напрягли стальные клювы и мышцы. Маэстро никак не мог понять, почему Катарсис ползет по катеру, ведь уже пора, уже пора стрелять!
А лицо Бомбара вдруг смялось в жуткой муке, и непослушные челюсти, неверный, неумелый язык тянули из горла слова. На Семи Крестах в лаборатории Граненого Меридиана Бомбар был клонирован немым, он молчал все свои 164 года, но теперь слова выдавливались наружу.
— Не надо!.. — простонал Бомбар.
Маэстро скосил на него огромные, затянутые дымом глаза, в которых непостижимыми изломами отразилась какая-то мысль, и вдавил клавишу в панель пульта.
Ракеты пронзили пустоту и ударили в лоб «Большой Медведице».
Катер на миг окутало пламя, и тут же оно исчезло.
Катарсис, растопырив руки, летел в пустоте, как кленовый лист.
Рубка пиратского катера была расколота пополам.
Все долго-долго смотрели на эту широкую, черную трещину.
А Лала и Аравиль Разарвидзе ничего не успели понять.
Все глядели на черную трещину в крышке рубки, пока из нее медленно-медленно не выплыли два белых, ледяных трупа.
Маэстро Андраковский беззвучно завизжал, царапая пульт ногтями.
Два трупа плыли в невесомых волнах Вселенной, тонули, купались в стылых, прозрачных струях мерцающего звездного света, как бакены на трудном фарватере.
На очень трудном.