Охота на демиурга
Шрифт:
Игорь слышал шелест ткани её платья.
– Сынок?
– сказала невысокая хрупкая темноволосая женщина, входя в комнату.
– Ты как?
У него защипало в глазах.
– Мама!
Сколько лет Игорь уже прожил? Там, где была Полина, ему исполнилось тридцать, и в Эрамире тоже... значит, шестьдесят.
А сейчас он расплакался на плече у своей матери, как мальчишка. Впрочем, он и был мальчишкой. Длинным и нескладным.
– Сынок?
– женщина испугалась.
– Ты чего? Что случилось, Игорёк?
Он провёл
– Ничего. Просто я дурак.
– Ну, - она засмеялась.
– В пятнадцать лет и я дурочкой была. Что будешь на завтрак?
Игорь мечтательно прищурился.
– Омлет можно? Ты их так обалденно делала... то есть, делаешь...
– Омлет?
– его мама удивилась.
– Но ты ведь его вчера ел, обычно ты не любишь два раза подряд одно и то же.
– Мам, у меня такое чувство, что я не ел твой омлет уже... ну, лет сорок, не меньше.
Она рассмеялась.
– Ну хорошо, хорошо, сейчас приготовлю. Ты пока умойся.
Игорь наблюдал за матерью, чувствуя, как теплеет в груди.
Девять лет. У него есть девять лет, чтобы найти решение. А пока нужно исправить одну старую ошибку.
Когда двадцать минут спустя мама Игоря заглянула в комнату, мальчик сидел за своим столом и, просматривая какую-то книжку, что-то сосредоточенно выписывал в толстую, большую тетрадку.
– Игорёк?
– от удивления женщина чуть не выронила кулинарную лопатку, которую держала в руке.
– Ты что делаешь?
Он поднял глаза и улыбнулся.
– Занимаюсь, мама. Надо начинать готовиться к поступлению в институт.
– Но ты же не хотел...
– пробормотала она растерянно.
– Я передумал.
Несколько секунд женщина просто смотрела на него, а потом на её лице расцвела счастливая улыбка.
– Господи, спасибо! Я так ждала этого дня!
– и, подпрыгнув, совсем как маленькая девочка, его мама вновь ушла на кухню, даже забыв позвать сына к столу. Игорь, рассмеявшись, поспешил за ней, с предвкушением думая о том самом омлете.
Только на пороге он остановился и, на секунду замерев, прошептал, зная наверняка, что его услышат:
– Спасибо, Вейн.
***
Это было ужасное место. Туда-сюда сновали люди... всё время. В белых халатах и без них, они возили каталки, разговаривали... Кто и чем болен, как лечится, помогает или нет, обсуждали соседей по палате или врачей...
Олегу никогда в жизни не было так плохо.
С того самого момента, как подоспела помощь в лице нескольких мужиков, каким-то образом заметивших неладное из окон своей машины, скрутили этого дикого маньяка, а истекающая кровью Полина потеряла сознание, мальчику казалось, что жизнь его кончилась.
– Всё будет хорошо, - шептала мать, обнимая его, но Олег ей не верил.
Да и отец был не лучше. Бледный, с дрожащими руками, он всё время норовил вытащить из кармана несуществующие сигареты, хоть и бросил курить год назад.
"Господи, пожалуйста, - взмолился мальчик, сцепив руки в замок.
– Я не знаю, существуешь ты или нет, но если да, пожалуйста, сделай так, чтобы моя Полиша выжила! Пожалуйста! Господи, да я лет шесть сладкое есть не буду ... Только сделай так, чтобы она выжила!"
Детские молитвы - самые искренние. И наверное, эта долетела до адресата, потому что дверь одной из палат вдруг открылась, и вышедший врач, подойдя к ним, тихо сказал:
– Мы сделали всё возможное. Полина пока без сознания, но состояние стабильное...
Состояние стабильное. Стабильное!
– Она будет жить?
– спросил Олег дрогнувшим от волнения голосом.
Врач не отвёл глаза.
– Вероятнее всего, молодой человек. Но вам всем лучше всего сейчас пойти домой. Приходите завтра, возможно, Полина уже придёт в себя.
Когда он отошёл, мать с отцом стали теребить Олега, уговаривая его вернуться домой.
– Нет, - мальчик только головой мотал.
– Я никуда не пойду! Я не оставлю её одну. Я буду здесь.
Потратив минут двадцать на уговоры, они сдались.
– Пусть остаётся, - сказала одна из медсестёр, наблюдавшая за ними.
– Тут и поспать можно в подсобке. Ничего с ним не случится. Да и то, к сестрёнке поближе. Ей, может, от близости родного человека и легче будет.
Родители, наказав Олегу не выходить из больницы, ушли, а сам мальчик, выпив кофе из автомата, застыл на скамейке напротив палаты, где лежала Полина.
Ни ночью, ни утром она не пришла в себя. Олег ждал. Он не думал о голоде и жажде и почти не отходил от своего "поста".
И наконец в три часа дня его позвали.
– Твоя сестра ещё не проснулась, - сказал Олегу тот самый врач.
– Но ты можешь навестить её. Возможно, это пойдёт ей на пользу.
Они вошли в палату, и мальчик вздрогнул - Полина была такой бледной, что он испугался.
– Не бойся. Возьми её за руку.
Ладонь была чуть тёплой.
– Можешь поговорить с ней, - сказал врач.
– А я пока пойду.
Дождавшись, пока мужчина закроет за собой дверь, Олег осторожно обнял Полину, прижался своей щекой к её щеке и прошептал:
– Просыпайся, сестрёнка. Ты нужна мне, слышишь? Я так люблю тебя. Люблю больше, чем солнце, летние школьные каникулы, больше, чем валяться на траве и смотреть в синее небо, больше, чем новогодние подарки и мамины праздничные столы, больше, чем всё на свете... Я люблю тебя больше, чем саму жизнь.
Прошло несколько секунд прежде чем Олег почувствовал, что Полина стала дышать глубже... а потом он ощутил, как задрожали её ресницы.