Охота на демиурга
Шрифт:
Было ли мне страшно? Смертельно. А ещё очень тошно и противно. Похожее чувство испытываешь, когда видишь на улице чужую блевотину. Так и я, упав на землю, задохнулась от всепоглощающего страха, тошноты и отвращения.
И теперь я, прищурившись, с похожими ощущениями наблюдала со стороны, как этот огромный мужчина... впрочем, таких созданий кощунственно называть мужчинами... лихорадочно ощупывал всё моё тело одной рукой, другой предусмотрительно зажав мне рот. И уже достал нож, видимо, намереваясь разрезать джинсы сзади (я вздрогнула -
– Помогите!!!
Не очень громко, зато отчаянно.
Теперь уж я знаю: если хочешь, чтобы тебя спасли - надо кричать "пожар". А вот "помогите" работает не очень.
Но помощь пришла. Правда, уж лучше бы не приходила.
Гораздо позже я узнала, что Олегу в тот день не сиделось дома. Он почему-то с ума сходил от беспокойства, всё время смотрел на часы, и в конце концов сорвался, побежав на улицу, встречать меня. Именно это спасло мне жизнь. Но какой ценой...
Вцепившись в насильника, Олег оттащил его от меня и, бросив на землю, закричал:
– Полиша, беги!!! Беги!!!
Но я не могла бежать. И просто села на холодной земле, впившись взглядом в две фигуры - одна из них, огромная и какая-то нескладная, медленно поднималась с земли, сжимая в руке нож, а вторая... бесстрашно приготовилась защищать мою жизнь.
Я всегда считала брата самым-самым. Он таким и был - лучше всех учился в школе, был первым в секции каратэ и бокса. Если он спорил, то выигрывал. Если он чего-то хотел, то добивался. Я была совсем другой. И гордилась братом, как никто, разделяя с ним все его победы. А поражений было мало. Очень мало.
И теперь я, как и тогда, с остановившимся сердцем наблюдала, как он кружит вокруг этого мужика, прикидывая, каким ударом выбить из рук нож. Но вот насильник бросился вперёд - Олег поднырнул под его руку и ушёл в сторону, даже не коснувшись соперника.
Так было ещё три раза. Три раза... А потом...
Я почувствовала в себе бессильную злость. Подалась вперёд, но тьма схватила меня за плечи и потащила назад, не давая вмешаться. Исправить...
Я зарычала, забилась в этих сильных, нечеловеческих руках, закричала что-то невразумительное, заплакала... И всё-таки вырвалась!
Но только для того, чтобы секундой позже чуть не расшибить себе лоб о невидимую стену, выросшую передо мной по чьему-то злому велению.
Я ударила по ней рукой - ничего. Я ударила снова. Послышался треск. Я ударила опять, ещё и ещё раз... Время замедлилось, словно в жутком фильме ужасов, и я краем глаза увидела, как насильник подался вперёд, держа нож перед собой, а Олег уже не успевает уйти от удара...
Я не хочу, не хочу видеть это вновь! Неужели ты не понимаешь?! Я не хочу! Я уже видела, уже потеряла его однажды...
Удар, ещё удар. Я в кровь разбила себе руку, но, не обращая внимания на боль, всё пыталась взломать эту чёртову стену... Рычала от злости, но не
И вдруг время остановилось совсем.
Я вновь почувствовала чьи-то руки на своих плечах, а затем спокойный, ровный голос произнёс:
– Посмотри, ты, бесстрашная. Посмотри.
Но я нарочито отворачивалась...
– Посмотри.
– Я не могу!
– Можешь. Смотри!
С усилием повернувшись, я увидела застывшую сценку - мужик с ножом, кинувшийся на Олега, брат, тщетно пытающийся избежать удара, и я, подавшаяся вперёд в безумном порыве...
– Что ты видишь, девочка? Отвечай!
Я слишком хорошо знала, что он хочет мне сказать.
Именно из-за этого я и лежала в больнице.
Я слишком хорошо понимала, что действительно могла спасти брата.
– Если бы я тогда не струсила, испугавшись за свою жизнь, может, у меня бы получилось выбить этот нож. Я сидела достаточно близко, - ответила я внезапно помертвевшими губами.
– Верно, - спокойно сказала тьма.
– Но ты испугалась. И ты до сих пор боишься. Боишься даже вспоминать об этом. Трусишка!
После этих слов невидимые руки вдруг отпустили, время вновь возобновило свой ход, и я, не успев отвернуться, увидела тот, самый последний, страшный удар.
Почему-то мне показалось, что ударили не брата, а меня. В животе стало очень горячо и мокро, а ещё - невыносимо больно, и я скривилась, согнулась, чуть не упав на землю, но не отрывая глаз от умирающего брата.
– Нет...
– эхом повторила я вместе с собой из прошлого.
По иронии судьбы сразу после того, как эта мразь ударила ножом Олега, к нам подоспела помощь. Но ничто уже не имело значения.
Брат умер через два часа.
Я ничего не успела ему сказать.
И сейчас я всё-таки упала на землю, сгорая от боли и острого чувства вины. Всё то, что я так старательно заталкивала внутрь себя эти долгие годы, вдруг встрепенулось, проснулось, как медведь по весне, и вновь решило начать мучить меня.
Я выла и корчилась на земле, словно дикий зверь, не в силах справиться с этим накатившим на меня неожиданным раздвоением личности - сейчас я была и Полиной, страдающей по умершему брату, и Олегом, смертельно раненым в живот.
Мне кажется, я не смогла бы этого вынести. Ведь Оракул всегда пытается свести с ума тех, кто к нему приходит, самыми ужасными воспоминаниями. Заставляет вновь пережить самые мучительные моменты из жизни, вновь почувствовать всё то, что когда-то причиняло боль, всколыхнуть её, как ты думал, давно угасшую.
Но в тот момент, когда я уже почти сошла с ума от раздирающей изнутри боли - как физической, так и душевной - в пространстве вокруг меня закружились какие-то странные снежинки. Они упали мне на нос, пощекотав его, на щеки, растаяв и смешавшись со слезами. А потом вспыхнули чьими-то ярко-голубыми, как сапфиры, глазами.