Охота на демиурга
Шрифт:
Тогда Эдигору понадобился целый месяц, чтобы научиться разбираться в источниках магии по запаху, который он поначалу не чувствовал. Рунная магия пахла чем-то, напоминающим хвою, магия светлых эльфов - листьями и цветами, а тёмных - кровью и талой водой. Оттенки запахов человеческой магии были столь же отличны друг от друга, как и люди - кто-то творил заклинания с ароматом сгоревшего костра, кто-то пах морем и солью, кто-то - землёй и травой, а кто-то - осенними листьями и сыростью. Отличительной особенностью Аравейна, кстати, было то, что он мог пахнуть как угодно - в зависимости
Заклинание, которое сплели заговорщики пару минут назад, не пахло ничем. Вообще. Пустышка.
И принц очень хорошо знал, что это означает - Аравейн рассказывал, что только магия мирнарийцев выдаёт себя полным отсутствием всяческих ароматов.
"Значит, мирнарийцы, - хмыкнул про себя Эдигор, сжимая рукоять меча, с которым он почти никогда не расставался.
– Что ж, этого следовало ожидать. В конце концов, с прошлого раза, когда вместо меня чуть не погиб Люк, прошло уже восемь лет. Странно, что они не проявились раньше".
Принц встал с земли, когда пламя начало затихать, оставив на месте кареты только обугленный остов. Пять человек... будь они просто людьми, Эдигор был бы уверен, что победа останется за ним. Но мирнарийцы были магами. А всё, чем располагал юноша против магов, сводилось к нескольким трюкам, которым его научил Аравейн, догадавшийся, что Эдигору однажды придётся столкнуться лицом к лицу с противниками, которые будут уметь колдовать.
Как жаль, что амулет перемещений, выданный наставником, сейчас бесполезен - до столицы слишком далеко. Подобные амулеты не работали на настолько больших расстояниях, и наследный принц знал - даже Аравейну не удалось бы обмануть этот древний магический закон.
...В тот момент, когда Эдигор выпрыгнул из объятой пламенем кареты, задремавший на пару минут в кресле Аравейн распахнул глаза.
Сердце мага яростно забилось - он уже понимал, что случилось. Чувствовал - воспитанник в страшной опасности.
Аравейн заметался по своей комнате, выгребая из ящиков все накопители силы. Он хранил их для особого случая, и вот, кажется, этот случай настал.
В зеркале, висевшем на стене позади Аравейна, заклубилась тьма, а потом вдруг сверкнула голубыми сапфирами глаз.
– Что ты делаешь, Вейн?
– Иду за Эдом, Ари, - спокойно ответил маг. Зеркало тяжело вздохнуло.
– Ты сошёл с ума? Ты же прекрасно знаешь, как далеко он сейчас.
– Знаю.
– И? Как ты собираешься до него... м-м-м... допрыгнуть?
– Я построю Коридор, Ари.
Голубые глаза в зеркале задумчиво сощурились. Аравейн же, не обращая на них никакого внимания, вздохнул и, подняв руки, начал совершать ими резкие движения вверх и вниз. С каждым его жестом пространство расцвечивалось красивыми, яркими вспышками, формировался ровный, правильный круг. В который он и шагнул спустя пару минут, лишь только стенки Коридора стали окончательно осязаемыми.
Когда высокая фигура Аравейна скрылась в Коридоре, тьма в зеркале вновь вздохнула, а потом прошептала:
– Ты становишься сентиментальным, Вейн...
...Но
Наследный принц с окровавленным мечом стоял над телами пятерых убитых мужчин. О состоянии самого Эдигора можно было только догадываться - он был настолько грязный, весь в саже и пыли, что рассмотреть ранения не представлялось возможным. Но это обычному человеку, а Аравейн определил сразу - на принце ни царапинки. Если не считать небольшого ожога на щеке и предплечье.
Фигура Эдигора дёрнулась, как только он понял, что на дороге появилось новое действующее лицо, но тут же расслабилась.
– Извини меня, Аравейн, - сказал принц, подняв на наставника уставшие, безжизненные глаза.
– Я убил их всех. Знаю, ты предпочёл бы оставить хотя бы одного пленного, чтобы выпытать, кто приказал им напасть на карету императора. Только вот не получилось бы у меня их скрутить, маги всё-таки.
"Как же он вырос", - с горечью подумал Аравейн.
– Кстати, там, в кустах, ещё десять трупов. Только это не я. Они сами почему-то умерли. Может быть, ты сможешь определить, почему.
Аравейну хватило одного взгляда на тех десятерых мирнарийцев, чтобы сразу всё понять.
Хитрый был план. Хорошо, что у них ничего не получилось. Впрочем, и не могло получиться... но они об этом, разумеется, не знали.
– Как вы избежали влияния мирнарийских заклинаний, ваше высочество?
Кинув мимолётный взгляд на сгоревшую карету, Аравейн подумал: "Впрочем, уже величество". Но вслух он этого говорить не стал.
– Ты сам учил меня, как защищаться, используя собственное энергетическое поле. Я собрал всю свою жизненную энергию в одной конкретной точке. Чтобы меня достать, они должны были попасть именно в неё.
– Но этот эффект держится всего пару минут...
– Мне хватило, - отрезал принц, отворачиваясь и вытирая меч куском своей пыльной рубашки.
Аравейн между тем, закусив губу, рассматривал остов сгоревшей кареты, где не осталось никакого намёка на тела погибших, пятнадцать мёртвых мирнарийцев, грязного и хмурого принца... А потом, взмахнув рукой, превратил в пыль и трупы, и карету.
Только маленькая струйка праха взметнулась над дорогой, собралась в небольшую горстку и, пролетев по воздуху несколько метров, осела в специально подставленном мешочке с завязками. Не мог же Аравейн оставить здесь и прах погибшего императора?..
Увидев уничтоженные трупы и карету, Эдигор моментально обернулся.
– Зачем?
В голосе принца Аравейну почудился настоящий могильный холод.
– Я уже понял, как именно умерли эти люди, ваше высочество, и что за заклинание они использовали. Тащить их в столицу я не намерен, оставлять здесь тоже было бы нехорошо. Или вы желали лично похоронить своих несостоявшихся убийц в лесу?
У Эдигора нервно дёрнулась щека.
– Нет. Ты прав. Я только не могу понять, Аравейн... Ты собираешься сопровождать меня в путешествии в столицу? До неё три с лишним недели пути.