Охота на гиену
Шрифт:
Бывает, домой ее не пустят, так она могла парня часами у подъезда караулить. Так и в этом случае. Мать просила, ему и всего-то отсрочку нужно было небольшую, но парень, сын-то, стал там разговаривать резко, всех против себя восстановил, не по злобе, а по неопытности, так-то мальчик хороший был.., в общем, отправили его в Чечню.
— Ужас какой!
— Да, а сын-то единственный. И Майя наша заболела, а когда он там пропал без вести, то она и вовсе стронулась. Стала в церковь ходить, больше, говорит, никто не поможет. И все ходила и ходила, и днем и рано утром…
— В шесть утра? — перебила
— Ну да, — обрадовалась Маргарита Ивановна. — В общем, с неделю так назад Бог внял ее мольбам, пришло письмо от сына из госпиталя. Ранен, но руки-ноги, голова целы, то есть калекой не будет. Встречаю я Майю, она и говорит, что хоть Евдокии желала всего самого худшего, что, кстати, и случилось, но теперь у нее не то чтобы совесть проснулась, а чувство справедливости.
Сын скоро вернется, она на радостях мне и призналась, что в то утро, когда Евдокию убили, она тоже в шесть утра на службу церковную шла, как обычно. Майя живет на третьем этаже, значит, выходит она из квартиры, Евдокия где-то наверху ведрами гремит. И вдруг лифт вниз поехал, Майя думала, что это Евдокия за чем-нибудь спускается, и спряталась за решетку, которая батарею закрывает, там угол темный.
— А чего же она Евдокию боялась? Самое страшное та ей уже сделала.
— Она не Евдокию, а себя боялась, говорила, что не может с Евдокией встречаться, хотелось убить ее на месте. Учтите ее состояние, — добавила Маргарита Ивановна, — от сына ни слуху ни духу, ясно только, что он в Чечне, а Евдокия ведь при встрече обязательно норовила спросить, как сыночку служится и пишет ли маме письма.
— Ну и сволочь!
— Да уж, такая была. И вот, спряталась она, а тут открывается входная дверь и входит человек.
— Какой человек? — вскрикнула Надежда.
— Вот и к делу подошли. Майя говорит — человек как человек, нормальный, в общем. Мужчина, нестарый еще, но в возрасте. Росту невысокого, но крепкий по виду. Волосы седоватые. Никаких особых примет она не обнаружила, разве что голову немного набок держит. И шеей так поводит, как будто ему воротник мешает. Майе не хотелось, чтобы он ее заметил, неудобно было, что прячется.
— Может, это ей жизнь спасло… — пробормотала Надежда. — Ас чего вообще-то она взяла, что это убийца?
— А с того, что одет был мужчина в куртку неприметную и как-то странно ее придерживал И Майя потом только догадалась, что у него снизу торчало.
— Что торчало — нож? — недоуменно спросила Надежда.
— Да не нож, — досадливо отмахнулась Маргарита Ивановна. — Стебель розы.
Она насладилась произведенным эффектом и продолжала:
— Понимаете, роза-то ведь была на очень длинном стебле, я точно помню.
— Эти розы, темно-красные, всегда с длинными стеблями, сорт такой, — радостно подхватила Надежда. — Не мог же он нести ее на виду, кто-нибудь бы заметил и потом вспомнил. Он спрятал ее под куртку, нес осторожно, чтобы не сломать, поэтому и придерживал куртку, а роза ведь могла соскользнуть вниз. А дальше что было?
— Дальше Майя выскочила на улицу, пока он поднимался наверх, потому что лифт приехал пустой, это Евдокия просто спускала ведра с грязной водой. Майя пошла себе в церковь, а про человека и про розу догадалась уже вечером. Когда ей рассказали, что Евдокию убили. И никуда, естественно, не обратилась, потому что испугалась, что на нее подумают — мотив-то у нее был самый что ни на есть распрекрасный.
— А теперь что изменилось? — Надежда внимательно посмотрела Маргарите в глаза.
Та ответила ей таким же внимательным и дружелюбным взглядом.
— А теперь сын живой оказался. Опять же Рождество на носу, а Майя верующая.
Захотелось ей доброе дело сделать, но в милицию идти боится, станут спрашивать, почему раньше не сказала и так далее. Опять же мотив.
Надежда сообразила, что неугомонная ее соседка Мария Петровна проболталась Маргарите про капитана Сергея Гусева и про то, что Надежда кормит его ужинами и даже иногда завтраками. Маргарита Ивановна воспользовалась больным Надеждиным зубом и решила убить двух зайцев. С одной стороны, ей не хотелось подводить соседку, а с другой — быть замешанной в укрывательстве убийцы. Поэтому она вроде бы случайно поведала всю историю Надежде в виде обычного бабьего трепа, оставив дальнейшее развитие событий на усмотрение Надежды.
Надежда поблагодарила Маргариту Ивановну за отлично сделанную работу и отправилась восвояси, глубоко задумавшись.
Сергей шел привычной дорогой к школе и поглядывал по сторонам. Все было как обычно. Он вошел в холл, и тут же его окликнула старинная знакомая тетя Поля.
— Молодой человек, вы к кому? — строго начала было она, но тут же узнала Сергея.
— Ну что, тетя Поля, как жизнь?
— Все нормально, а ты куда это наладился?
— Завуча повидать, Аллу Константиновну, и к вам вопросы тоже имеются.
— К Алле Константиновне ты сегодня не попадешь, — безапелляционно ответила тетя Поля, — она сильно занята.
— Чем это так завуч занят?
— Не завуч Алла теперь, а директор.
— Когда ж ее назначили?
— Недавно и назначили. Больше-то некого было, вот она и согласилась, за школу очень болеет. А когда ее в РОНО уговаривали, то она непременное условие поставила, чтобы Чердынцева Владимира Николаевича обратно взять, что он такой математик хороший, без него никак. Взяли, куда они там в РОНО денутся? Он с ребятами душа в душу, с Аллой у них — полный контакт, еще пригласила учителей хороших, которые раньше из-за нашей сбежали.., в общем, учеба теперь на высоте, и как раз сегодня, — тетя Поля понизила голос, — комиссию ждем городскую, насчет того, чтобы нам статус гимназии дали. Так что и не проси, к Алле я тебя сегодня не допущу, ей волноваться нельзя перед комиссией, а то чего-нибудь не так скажет.
— Да я и не собираюсь ее волновать! — возмутился Сергей. — Я же все-таки по делу.
— По делу давай со мной разговаривать! — Тетя Поля была непреклонна.
— Уж очень бережете директора нового, — ворчал Сергей.
— А как же! — воскликнула тетя Поля. — У нас теперь при Алле другие порядки пошли. При Тамаре-то покойной ни у кого времени не было, хоть завуч, хоть простой человек — всех в школе допоздна держала. А Алла — сама женщина семейная, так и других понимает, попусту в школе не держит. Что надо сделают — и идут себе. А обучение еще лучше пошло — люди видят, что к ним по-человечески и стараются…