Охота на крутых
Шрифт:
– Там сестру мою... какие‑то... в подъезде. Я вырвалась... побежала. Только скорее, скорее! Ой, Ася! – она истерически рыдала.
– Где – там? – деловито и спокойно продолжил младший лейтенант.
– В двух кварталах отсюда... Недостроенное общежитие.
Они с Игорем хорошо знали это здание. Там остались еще какие‑то отделочные работы, но через неделю его по плану было положено сдать в эксплуатацию. И сдадут – в этом никто не сомневался. Тем более – общежитие предназначалось для строителей. А крови эта «незавершенка» у всего РОВД попила немало. Ее давно уже обосновали под ночную гостиницу разные личности: от бомжей до картежников и тех, кому не хватило «спальни» под кустами. «Чистили» эту блатхату последнее время периодически и наконец вроде бы навели там чистоту, если не стерильную, то хотя бы относительную. И вот – снова..,
– Шляться, мадам, по ночам надо тоже с умом!–со злостью вырвалось у Ивана Николаевича. Еще бы, такой вечер перегадился! – А ну, вперед ! – Он лапнул за кобуру, выхватил пистолет и рванул по улице, Игорь, также передернув затвор своего ПМ, выданного не так давно, бросился следом. Позади, словно подкованная лошадь, цокала по асфальту каблуками зареванная девчонка. Подбегая к зданию будущего общежития, Игорь настороженно прислушался: ночная тишина ничем не нарушалась, а само здание казалось вымершим. Он повернулся к запыхавшейся девушке.
– Где? В каком подъезде?
Она судорожно двинула плечами и молча указала на крайний слева. Игорь ломанулся в теперь уже близкую дверь, не заметив тусклого маслянистого всплеска в правом от подъезда настежь распахнутом окне.
– Стой! – заорал сзади младший лейтенант. – Назад! Засада, твою мать!
Он отчаянно рывком выдвинулся вперед и принял в себя рокотнувшую из окна автоматную очередь, предназначенную на двоих. Но не всю. Тупым и горячим ударом в плечо, то самое, уже раз простреленное в Афгане, Игоря развернуло и бросило в черную пропасть, в никуда. Последнее, что он услышал при памяти, был звук взревевшего двигателя автомобиля...
Сознание он потерял ненадолго, от силы на минутку, и когда очнулся, Иван Николаевич был еще жив. Он лежал на спине и раскинутыми руками судорожно шарил по земле. Игорь, дергаясь от нестерпимой боли в плече, подлез к нему и, взглянув, понял – это все, конец! Изрешеченная с близкого расстояния, почти в упор, грудь младшего лейтенанта представляла собой месиво из ткани и крови. Но губы его шевелились – что‑то шептали. Игорь наклонился к ним ближе, еще ближе.
– Сынок, ты здесь? Живой?
– Здесь я, батя! – сквозь клокотавшие в горле слезы впервые за многие‑многие годы он выдавил из себя незнакомое доселе ему слово.
– Видишь... достали‑таки! Ая их бил‑то – жалеючи... Теперь ты один... Можно, сынок, можно...
– Что можно? Что, батя? – кричал Игорь в беспамятстве в омертвевшее уже лицо. – Куда ты, батя? Не надо! Нельзя, ты слышишь! Куда же я теперь?
И вдруг понял, что хотел сказать ему перед смертью его наставник и учитель жизни. Он развязывал ему руки, снимал с него «вето» на преступников. И если раньше одна сторона могла делать все, а другая – противоположная ей, лишь половину, ограниченная рамками законности, то теперь они стали на равные позиции. Просто теперь надо быть осторожнее, хитрее во время дежурства... Стоп! А если «их» вообще не трогать во время дежурства?! Притворяться этаким туповатым служакой. Зато...
– Жив? – склонился над ним коллега из подъехавшей на выстрелы патрульной машины.
Игорь облегченно мотнул головой и отключился.
Глава VII
Зачем вы, девочки...
Немного посидев за столом, для приличия, Михай решительно накрыл свою стопку ладонью.
– Хорош, Ваня. А то будет, как вчера!
– А что вчера, что вчера? – завелся с пол‑оборота Иван, затем осекся, взглянув недоуменно на Михая и, наконец, до него дошло – расхохотался легко, заразительно. – Надо же, подловил! Не иначе, как теперешняя работа где‑то вплотную состыковывается с милицейской. Ведь вчера еще ни ты меня, ни я тебя в глаза не видели! А как же догадался, что я пил и сколько?
– По твоему сегодняшнему состоянию наутро. – Михай улыбнулся, затем посерьезнел. – Ну ладно, о работе и прочих делах – попозже! Сейчас давай поговорим о твоих друзьях, ну тех, в кожанках.
– Таких друзей – за хрен и в музей! – обиделся Иван.
– Ну все‑таки. Деньги у незнакомых не занимают.
– Да он сам, гад, подкатился со своим червонцем. На, мол, Ваня, на опохмел души, потом как‑нибудь отдашь! Знал же я, идиот, для чего дают – чтобы повыпендриваться было потом над кем. Но не мог ничего поделать с собой – горело все внутри, надо было чем‑то залить. А в таком состоянии черту душу продашь, не то что этому драному Узбеку!
– Ладно, ладно, – притормозил его Михай. – Я тебе не батюшка, а твоя квартира – не приход, чтобы каяться. Давай, расскажи лучше, что они из себя представляют – эти кожаные орлы. И откуда взялась?
– А откуда в доме берутся грызуны и тараканы? Просто в один прекрасный день вылазят вдруг из щелей или дырок половых – и все, считай, явление состоялось. Так вот и эти. Поналазили из других городов, районов, областей. В Донбассе знаешь какая «текучка» кадров? Да и свое дерьмо поприлипало сразу же к ним, как гвоздики к магниту. Как говорят – рыбак рыбака видит издалека. Но эта тварь – Узбек – орудует здесь давненько уже. Кражи, рэкет, изнасилование девчонок, угон и перепродажа автомашин, даже наркотики – девяносто процентов его работы. Но хитрый и скользкий до беспонятия – все делает через подставных, «шестерок» для этого у него хватает. Два раза его уже пробовали посадить, даже сажали. Но дважды пришлось освободить – один раз за недостаточностью улик, второй – по амнистии. Я тебе скажу так, – заключил Иван, – если ты собираешься копать под Узбека – брось, лучше не связывайся, в этом деле я тебе не помощник. Если уж свои, местные, не нашли мотивов упрятать его за решетку, то приезжему тем паче ничего не светит.
– Ты рассказывай, рассказывай, – успокоил его Михай, – а выводы предоставь сделать мне.
– Да чего это я разливаюсь тут перед вами соловьем? – психанул вдруг Иван. – Я‑то вон про тебя знаю только то, что зовут тебя Михаем и что карманы у тебя набиты бабками, как швейцарский банк. А может, ты сам из тех Узбеков, уж больно кликуха у тебя мудреная!
Михай молча достал паспорт и подал Ивану. Олеся сделала то же самое. Иван быстро перелистал документы.
– Ну что, успокоился? – спросил Михай, забирая назад свой паспорт.
– А может... – вякнул было Иван, но Олеся перебила его: – Слушай, Михай, чего ты все доказываешь ему? Билеты на поезд у нас есть, поехали отсюда! А он пусть остается со своими проблемами – семейными и бытовыми. По крайней мере – это его родной город, и если ему безразлично, что в конце концов изнасилованной может оказаться дочь или сестра – это его личное дело. У нас, по‑моему, своих проблем хватает через край, чтобы размениваться на чужие!
– Нехорошо говоришь, – Иван глянул на нее искоса. – Это проблемы общие!