Охота на крутых

Граков Александр

Тот кивнул утвердительно.

– А ишо могешь такое... для души?

Вместо ответа Гек начал:

Я тост хочу сказать предновогодний, За тех, кого безжалостной рукой Швырнули на защиту тех колоний, В которых ненавистен был покой. Где кто‑то не понравился кому‑то, Где, если без оружья, – жди беды, Где вместо новогоднего салюта В

ночи мерцают трассеров следы. Где, как в кино, но – вправду убивают, А кровь – не краска, не вода – слеза. Где «духи» в землю пленных зарывают, Ножом вначале выколов глаза. А сводки тех ночей, легендой ставших, Не потревожат их, пославших, сны: «Один убит, два – без вести пропавших»... Но ведь убитый – тоже чей‑то сын! Эх, взять бы тех, кто слал парней на бойню, Поставить перед Богом: – Отвечай! На кой нам черт нужны чужие войны, Когда своих хватает через край?! И если духом ты воспрял отныне, Газетчикам загнавши в горло кляп – Ты не гляди в глаза его святые, – Иссушат, изожгут, испепелят!... Но некому стоять перед иконой, – Ведь «стрелочников» нет у той войны... Ну что ж, Россия, будь и тем довольна, Что так отходчивы твои сыны! ...Я тост хочу сказать предновогодний! – Чтоб наш солдат – Россию охранял, И чтобы вместо пороха и бойни Сосед соседу хлеба предлагал! А в Рождество, за всех безвинно павших Перед иконой затеплив свечу, Я за мальчишек без вести пропавших Слова молитвы тихо прошепчу...

– Классные стихи! – Игорь схватил Гека за руку. – Твои?

– А то чьи же?! – возмутился за Генку дед. – Он их на раз клепает! Сядем, бывалыча, с им на пару вечерком, дербалызнем по «Амаретту», а утром, глядишь, – уже стих волокеть!

– Ты никак, дед, в соавторы набиваешься? – прищурился Гек.

– Та ты шо, Господь с тобой! – замахал на него руками дед Федя. – Я ж слова его... склишать не умею. Да и с памятью шо‑то не то стало. Крутится в башке уже третий год один и тот же стишок, а более – ничего. Хотите, прочитаю! Вот стою на асфальте я, в лыжи обутый. То ли лыжи – не те, то ли я?..

– Да, поздновато ты в поэты ударился! – посочувствовал ему Владислав. – Лет эдак бы на полета раньше...

– Ладно, давай ближе к делу! – прервал их Гек и, расстегнув спортивную сумку, скомандовал. – А ну, освободите стол!

На освободившееся пространство он высыпал драгоценности.

– Сперва объясните, откуда они взялись в станице?

– Ну, рассказ про мого сынка ты слыхал от того бандюги, шо Игорехиным другом прикидывался, – начал объяснять дед Федя. – По моему разумению, енти цацки он прихватил, когда одну проститутку по заказу пришил...

– Ты где, дед, блатных слов таких успел нахвататься? – изумился Генка.

– С кем поведесси... – намекнул дед и продолжил: –Так вот, скорее всего, Ванька мой их где‑то в камышах затырил, а моя дочка Манька нашла... или хто‑нибудь...

– Ну, продолжай! – поощрили его.

– А хто‑то из следователей или, не дай бог, бандюков пронюхал про его хованку и вот тут‑то все и началось... – дед посмурнел лицом. – Господи, сколь хороших людей из‑за ентих побрякушек жизни наклали!

– Версия принимается. – Гек задумчиво уставился на Игоря. – Ну, а ты как в нашу компанию влип?

– Долго рассказывать, – замялся тот.

– Давай решим так: если ты едешь, куда собирался, один – на этом закончим разговор и дальнейшее знакомство! Но если решишь остаться с нами – рассказывай о себе все! О нас ты знаешь, а нам в компании темные лошадки не нужны! – жестко закончил Гек и добавил: – Подумай хорошо, прежде чем решиться!

Веснин думал не более пары минут – пока докуривал «Данхилл».

– Вы мне частично уже помогли: выявить и уничтожить одного из «стукачей» шестого отдела моего бывшего ЮВД. Да и дальше без посторонней помощи я вряд ли обойдусь. Поэтому слушайте... – и он пересказал новым друзьям автобиографию из общей тетради. Окончив исповедь, обратился к ним:

– А теперь вам решать – стоит ли связываться со мной! Дело, за которое я взялся, может закончиться в любую минуту по причине внезапной смерти – моей и вашей, если вы влезете в него. Я ведь не только хочу покарать Вольвака и Гальчевского – ублюдков, искалечивших не одну человеческую судьбу. Я также хочу узнать что‑нибудь о Максиме – сыне Анжелы, убитой Вольваком в гостиничном номере. За несколько дней мы с ним привязались друг к другу... Его отец – зверь и наркоман – убит, а я, думаю, смогу заменить ребенку родителей. В память о Юдит, которая все‑таки была, к убийству которой приложил руки и Вольвак. Но вновь предостерегаю вас: я замахнулся на очень хорошо подкованного и грамотного во всех отношениях противника, к тому же имеющего на руках главный козырь – Власть. Надежды на успех мало, очень мало...

– Но она все же есть? – невинно поинтересовался Гек. Игорь взглянул в его лицо, затем лицо деда Федора, Владислава и, все поняв, облегченно засмеялся.

– С такой‑то подмогой?! Больше, чем наполовину!

Гек обернулся к Владиславу:

– Ну, тебе‑то с твоей мирной профессией сам Бог велел держаться от нас подальше.

– Обижаешь, начальник, – запротестовал тот. – С вами мне как раз по пути. Хватит того, что мои обожаемые предки до двадцати двух лет делали из меня мимозу в вазочке. Вы вон сколько объездили, повидали, а я... Окончил лишь медицинский да курсы электроники при вузе. Сейчас мне двадцать пять, из них три года занимаюсь культуризмом. И до сих пор не женат. И не женюсь, пока не рассмотрю этот паскудный мир во всех его тонах: цветных и черно‑белых. Короче – я с вами! – закончил решительно Владислав.

– Да Господи, хто ж тебя не пущаить? – засмеялся дед Федор. – Пожить всегда успеешь, а вот помереть красиво – ето да, его не каждый смогеть!

– Ты что городишь, дед? Кто туг помирать собирается, да еще красиво? – постучал по столу Гек.

– Да енто я так! – смутился тот. – Выразиться захотелось... по‑душевному!

– Вот и выражайся сейчас! – Игорь разлил по рюмкам коньяк. – Давай, говори тост!

– Убиенных мы помянули, – дед Федя кашлянул, убрав хрипотцу из горла, – сейчас давайте думать о живых. Я вот во время войны, кады служил в разведке... – глянул на Гека, показывающего кулак, и, поперхнувшись, скомкал окончание тоста, – общем, я хотел сказать – за дружбу, ето... как его... ага – единство...

– В общем – вперед, к победе коммунизма! – съехидничал Гек, видя замешательство деда. – Слазь с трибуны, дед Федь! Рассказы о рыбалке у тебя, конечно, бесподобны, а вот с тостами – напряженка. Ну, ты, да самогон. Какие уж тут тосты!

– Ах, так! – рассвирепел дед. – Ну, тады слухай, молокосос! В шестнадцать лет ума нет – не будет его в двадцать. В двадцать лет здоровья нет – не будет его и в тридцать. В тридцать лет жены нет – не будет ее и в сорок. В сорок лет счастья нет – не будет и дальше. Давайте ж выпьем за то, шо б все к нам приходило вовремя! – он хитро взглянул на Гека.

– Ну, дед Федь, что я могу сказать, – рассмеялся тот. – Одним словом – могешь!

– То‑то же! – дед победоносно хлопнул рюмку и сел на место.

– Так что же будем делать с этим добром? – Игорь, запустив пальцы в груду драгоценностей, рассеянно перебирал их. – Сдать государству – а где оно, государство? Дойдут эти цацки до первой инстанции и начнут рассасываться, распыляться – к каждому современному чиновнику чего‑нибудь прилипнет. Так что в конечном итоге – не видать нам ни этой красоты, ни причитающегося вознаграждения . И потом – на них же кровь! Ну, может, и не на всех, но на некоторых – точно. Особенно на этой штуке, – он выгреб из кучки раковину с розами, и все вновь залюбовались игрой света в драгоценном рисунке на камее. – Эх, черт, даже подарить некому!