Охота на лис
Шрифт:
— Молодец, — сказал Лис
—Ты догадался.
Он начал словно истончаться по краям, просвечивать, исчезая.
— Нет! — страшно закричал вампир. Он выхватил из складок плаща темный прозрачный кристалл. — Не-э-эт!
Ревущий столб зеленого пламени окутал Иссен-Эри.
— Что ты делаешь?! — закричал оборотень. — Ты что, еще не понял?!
Но уже ничего нельзя было остановить. Огненный вихрь раскручивался вокруг старика, словно вытягиваясь
3
Уже начало темнеть, а мы по-прежнему брели в неизвестном направлении. Не то чтобы у нас был выбор. За последние полтора часа со всех сторон внезапно выросли жутковатые утесы, кокетливо прикрытые потертыми елками, а справа еще разлилась речушка, хоть и мелкая, но, судя по грохоту воды, характера довольно вредного. При желании, конечно, можно было свернуть, но, ведомые инстинктом «сухой кочки перед костерком», мы, не сговариваясь, избрали режим наименьшего сопротивления.
— Мне глючится жилище, — сообщила Нашка, внезапно останавливаясь, и я машинально наступила ей на хвост.
Подружка сверкнула глазом и шлепнула меня отдавленным кончиком по ботинкам. Черт, я думала «мартинсы» делают из толстой кожи — мне словно кирпич на ногу уронили. Когда в ущелье закончило гулять эхо от моего вопля, подруга продолжила свою мысль:
— Нет, серьезно. Вон там между горой странной формы и горелой сосной что-то желтое… чернеется…
Я старательно выпучила глаза в темные провалы между деревьями, но ничего не увидела — ни желтого, ни черного, ни серо-буро-казявчатого. Вместо этого потянула носом и покачала головой.
— Тебе показалось, Наш. Ты же знаешь, каковы признаки жилища, помимо самой постройки.
— Запах горелого?
— Да запах хоть чего-нибудь. — Я пожала плечами. — Где есть люди — всегда есть запахи. Если это деревня, здесь вообще не может не вонять!
— А вдруг это очень маленькое поселение и там ничего сейчас не жгут? — возразила Нашка.
— Ах-ха, — поддакнула я, — и не мусорят, и по земле не ходят. Ты что, дорогу видишь, если на то пошло?
Но права оказалась Нашка. Не успели мы пройти еще сотню метров по жидкому редколесью, как из темноты выступили конструкции явно рукотворного происхождения. Пошатнувшиеся огромные колья когда-то представляли собой основательный забор, но за последние десятки лет позабыли о своей фортификационной функции. Это, впрочем, не означало, что на огражденную территорию можно войти без последствий. С теми бревнами, что уже вросли в землю, я познакомилась обеими коленками поочередно, несмотря на то что для верности держалась за спину подружки. Когда я поскользнулась в третий раз, больно приземлившись на пятую точку, Нашка нервно фыркнула и остановилась чуть впереди меня. Поглощенный драконьей шкурой солнечный свет позволял ей чуть фосфоресцировать в темноте. Было видно, что Наташина спина выгнулась напряженной дугой.
— Ты чего? — спросила я.
— Да так, — она со свистом выдохнула, — странное что-то. Запахов ничего человеческого, ты говоришь, нет, а присутствие чье-то ощущается. Как будто воздух изменился. Ты не чувствуешь, а, лиса-ведьма?
Я вздрогнула. Нашка никогда меня так не называла, и, кроме того, последняя фраза была произнесена словно на два голоса. Один подружки, другой — низкий, мужской свистящий шепот. Снова! Ч-че-орт! Я нервно дернулась, прислушиваясь, но мы с Нашкой по-прежнему были вдвоем. Только вот отчего у меня волосы на загривке дыбом встали?
— Озоном пахнет, — ответила я, осторожно выпрямляясь и доставая кукри. — У реки так не пахло.
Да черт с ней, с рекой! Так и после грозы не пахнет: странная смесь свежего ветра, хвои и ментола. Холодные иголочки дуновением пробежали по рукам вверх, плотно охватив шею колючим обручем. Стало трудно дышать. Ледяной ветер рванул волосы. На мгновение мне показалось, что я сейчас грохнусь в обморок. Инстинктивно я снова ухватилась за Нашкину спину. И странным образом колючки исчезли, словно и не было, ветер потеплел, а потом вовсе исчез. Остались только неестественный запах озона и мы с Нашкой в темноте. Причем темнота внезапно перестала давить, скорее наоборот, стала уютной и спокойной, почти домашней. Постепенно мои лисьи глаза адаптировались к мраку, и он уже не казался таким густым. Возникло какое-то странное предчувствие комфорта, какое бывает у путешественника, когда он, прошлепав несколько часов под проливным дождем, оказывается перед заветной дверью, где его ждут глинтвейн и сухие носки. Заметив, что еще сжимаю в скрюченной левой руке нож, я, подумав, его убрала. Защититься им все равно вряд ли удастся, а вот, споткнувшись в темноте, покалечиться — вполне.
— Дом.
Нашка мотнула носом. Похоже, попытку моего организма озадачить меня кризом она не заметила. И голос ее на сей раз прозвучал, как положено, никаких слуховых галлюцинаций.
— Курятник какой-то. Стены да крыша. Тоже мне — иномирная архитектура.
— Ну если курятник, то мне там самое место, — развеселилась я.
— Послушать тебя, так мне самое место в какой-нибудь огромной холодной мокрой пещере, — фыркнула Нашка.
Я хмыкнула:
— Тусик, не обижайся, но мне почему-то кажется, что ты не очень большой дракон. Обойдешься сенями в моем курятнике.
— В твоих интересах, милая девочка, — ласково сказала Нашка, — чтобы я была самым большим драконом, который нам здесь может встретиться.
Госпожа финансист глядела в корень. Впрочем, не исключено, что драконы нормального размера— тоже не самое худшее, что может с нами тут приключиться.
Невежливо обозначенный «курятник» явно предназначался для бройлеров-мутантов, поскольку упиравшийся в скалу одноэтажный дом оказался не куриной и даже не человеческой высоты. Крыльцо его было сложено из таких же огромных бревен, что и частокол. Создавалось впечатление, что кто-то при постройке таки вырубил рощицу столетних секвой. Широкая лестница, открытая веранда с мощными столбами. В общем, ничего сверхъестественного, если б не высота потолка в десяток моих ростов. Дверь отсутствовала. Оно и к лучшему. Если она соответствовала бы дому, мы бы ее никогда не открыли. Нашка сунула нос в темный провал и чихнула.
— Ну, что?
— Ничего особенного. Пыльно. Запах любезной твоему сердцу гари, но очень старый. Думаю, мы спокойно можем здесь переночевать. Тем более что не знаю, как ты, а мое бренное тело жаждет тепла и горизонтальной поверхности.
Нашка душераздирающе зевнула и вошла целиком. Я поозиралась и последовала за ней.
Внутри была всего одна комната. Это мы выяснили, когда подожгли неопознанный мусор в жаровне хитрой конструкции и она слабо-слабо высветила только три стены: ту, в которой была дверь, и две боковые. Жаровню нашла я, если определение «нашла» можно сравнить с «упал-оч-нулся-мат». Оставив Нашку наедине с кроликом и мысленно пересчитывая синяки, полученные за день, я пошла вдоль боковой стены. Когда темнота вокруг опасно сгустилась, я чуть было не повернула обратно, но тут на стене нашелся факел. Очень старый и не раз пользованный, но я обрадовалась ему, как родному. Странно, когда я уговорила его зажечься, торцевая стена в поле зрения так и не появилась. Солидный курятник. С факелом дело пошло куда веселее, и скоро я нашла еще два. Четвертой стены не было! Вместо нее зиял черный провал с уходящими вверх широкими ступенями, вырубленными в толще скалы.