Охота на лис
Шрифт:
И вот теперь, услышав оглашающий ночной воздух голос Алисы, Прю с восторгом повернула голову в ту сторону, откуда он доносился. Некоторые слова уносил ветер, но в целом смысл разговора был вполне ясен.
— Нет, Джеймс… я не стану больше с этим мириться!.. Ты погубил Элизабет… Какая жестокость! Отвратительно… поступила по-своему… давно бы пойти к врачу…
Прю приложила ладонь к уху, чтобы лучше расслышать мужской голос. Даже если бы Алиса не произнесла имени «Джеймс», Прю в любом случае безошибочно определила бы, кому принадлежит этот суховато-монотонный баритон. К сожалению, она не смогла расслышать ни одного слова, из чего заключила, что полковник стоит, отвернувшись в противоположную сторону.
— …деньги —
Последние слова были самым настоящим воплем, за которым последовал звук удара и хриплый возглас Джеймса:
— Сучка!
Встревоженная, Прю сделала шаг вперед, уже подумывая о том, не обратиться ли к кому-нибудь за помощью, но тут снова раздался голос Алисы:
— Ты сошел с ума… Я никогда не прощу тебе… Мне давно следовало от тебя избавиться.
Прошла еще секунда или две, и Прю услышала стук захлопывающейся двери.
Миновали еще целых пять минут, прежде чем Прю осмелилась поднести свисток к губам и позвать своих лабрадоров. Свистки рекламировались как тихие и не раздражающие человеческий слух, но таковыми, естественно, не являлись. Любопытство Прю сменилось смущением, когда она представила себе тот стыд, который может испытать Алиса, узнав, что ее унизительную беседу с супругом услышали. С удивлением Прю много раз возвращалась к мысли о том, какой же жуткий человек этот Джеймс! Как можно быть «святее папы римского» на людях — и таким чудовищем в семейном кругу?!
Загоняя собак в машину, Прю размышляла об услышанном, пытаясь домыслить то, что ей не удалось уловить. К тому времени, когда она добралась до дома и обнаружила, что Дик уже спит, суть спора между Локайер-Фоксами предстала ей во всей своей жуткой полноте. И потому, когда на следующее утро Дик вернулся из поселка с новостями о смерти Алисы и о допросе Джеймса полицией по поводу пятен крови, обнаруженных рядом с телом покойной, Прю была потрясена, но совсем не удивлена.
— Я во всем виновата, — проговорила она с болью в голосе и поведала мужу, свидетельницей какой сцены стала. — Они спорили по поводу денег. Она сказала, что он сошел с ума и что ему нужна консультация врача, поэтому он назвал ее сучкой и ударил. Мне следовало как-то ей помочь, Дик. Почему я ничего не сделала?
Дик пришел в ужас:
— Ты уверена, что слышала именно их? Может, это был кто-то из жильцов арендуемых коттеджей?
— Разумеется, уверена! Я отчетливо слышала почти все ее слова, и один раз она прямо назвала его Джеймсом. Правда, из того, что он говорил, я поняла только слово «сучка», но я не могла ошибиться, говорил именно он. Как ты думаешь, что мне делать?
— Позвонить в полицию, — ответил Дик уныло. — Что еще ты можешь сделать?
Вердикт коронера и тот факт, что Джеймс оставался на свободе, стали благоприятной почвой для распространения всякого рода пересудов. Одни из них, такие, например, как рассуждения насчет существования неких ядов, следы которых невозможно установить, членства в масонской ложе, даже участия в магических жертвоприношениях животных с Джеймсом в роли главного черного мага, Дик с ходу отверг как совершенно абсурдные. Все остальное — нежелание старика покидать Особняк и территорию вокруг него; мгновенное исчезновение Джеймса, когда Дику однажды случилось заметить его у ворот; холодное обращение с полковником его же собственных детей на похоронах Алисы; подчеркнутое нежелание поддерживать в дальнейшем благотворительные фонды жены, отказ от друзей и грубое поведение со всеми доброжелателями, приходившими к Джеймсу с соболезнованиями, — все это, по мнению Дика, являлось свидетельством психического расстройства, о котором говорила Алиса во время подслушанной Прю ссоры.
На
— Особняк «Шенстед».
— Джеймс? Это Дик Уэлдон. — Мгновение он ждал ответа, однако в на другом конце провода молчали. — Послушайте… э-э… дело непростое… я не стал бы вам звонить, если бы не срочность. Я понимаю, что во второй день Рождества нужно думать совсем о другом, однако у нас в Роще обнаружилась весьма серьезная проблема. Я звонил в полицию, а они перекинули ответственность на местные власти, на какую-то дамочку по имени Салли Мейси. Я беседовал с ней; она заявила, что примет меры только в том случае, если мы назовем ей имя землевладельца. Я ей, конечно, ответил, что там нет никакого владельца… и, естественно, поступил очень глупо, теперь-то я понимаю… В такой ситуации нам нужен адвокат, а у моего долгие рождественские каникулы… Учтите, для вас это вот-вот станет не меньшей проблемой, чем для меня, — подонки разбили лагерь практически на вашем пороге… — Он запнулся, немного озадаченный тишиной в трубке. — Я подумал, что удастся воспользоваться услугами вашего адвоката…
— Вы говорите не с Джеймсом, мистер Уэлдон. Я, конечно, могу пригласить его к телефону, если желаете, но у меня сложилось впечатление, что вам нужен именно я, а не он. Меня зовут Марк Анкертон. Я поверенный Джеймса.
Дик немного растерялся:
— Извините. Я не знал.
— Понимаю. Иногда очень легко перепутать голоса… — короткая пауза, — слова тоже, в особенности когда они толкуются вне контекста.
Это был ироничный намек на Прю, но Дик его не понял. Он стоял, уставившись на стену, вспоминая странно знакомый голос бродяги в лесу и в который уже раз пытаясь установить, кому он принадлежит.
— Вам следовало бы представиться, — сказал он как-то невпопад.
— Я бы хотел узнать, чего вы хотите, прежде чем беспокоить Джеймса. К сожалению, в последнее время не многие звонки в Особняк отличаются вежливостью, как ваш, мистер Уэлдон. Обычной формой обращения стало «ты, подонок, убийца» или что-то подобное.
Дик был потрясен:
— Но кто может так поступать?
— Если вас интересует, я готов предоставить вам список телефонов. Должен сказать, ваш номер фигурирует в этом списке довольно регулярно.
— Ерунда какая-то! — запротестовал Дик. — Я несколько месяцев не звонил Джеймсу.
— В таком случае разберитесь с телефонной компанией, — спокойно ответил Марк. — В десяти случаях служба «1471» дала в числе звонивших ваш номер. Все звонки записаны. Правда, звонивший с вашего телефона ничего не говорил, — голос адвоката сделался еще суше, — однако как-то очень неприятно дышал в трубку. В полиции скажут, что звонки от вас относятся к числу так называемых звонков, сопровождающихся страстным дыханием. Признаться, мне не совсем понятен их сексуальный элемент, так как адресат — восьмидесятилетний мужчина. Последний звонок имел место в канун Рождества. Надеюсь, вы понимаете, что звонки с угрозами и оскорблениями могут рассматриваться как уголовное преступление.
Боже! Кто же мог оказаться таким идиотом?! Неужели Прю?
— Вы упомянули о какой-то проблеме в Роще, — продолжал Марк, не дождавшись ответа. — Боюсь, я недостаточно внимательно вас слушал. Не могли бы вы повторить ваш рассказ? Когда я разберусь, в чем суть проблемы, обязательно сообщу о ней Джеймсу… хотя и не могу гарантировать, что он вам ответит.
Дик был человеком прямым и честным, и его ужасала мысль о том, что Прю способна звонить полковнику и тяжело дышать в трубку.
— Джеймса это не оставит равнодушным, — сказал он. — На расстоянии примерно двухсот ярдов от террасы Особняка припарковались шесть автофургонов с какими-то бродягами. Откровенно говоря, я даже удивлен, что вы их не слышали. Когда я сегодня прибыл туда, там было довольно шумно.