Охота на лис
Шрифт:
— Та женщина… когда… она туда приехала?.. Слышал, что они сказали? Кто такая Нэнси?
Вулфи никак не мог понять, почему так зол Лис, но глаза его расширились от ужаса, когда он увидел, как отец потянулся в карман за бритвой.
— Что, черт возьми, ты вытворяешь? — злобно крикнула Белла, отталкивая Лиса и опускаясь на колени рядом с перепуганным ребенком. — Он ведь совсем маленький. Посмотри на него, он до смерти испугался.
— Я нашел его, когда он крался к Особняку.
— Ну и что?
— Я не хочу, чтобы он нам все дело испортил.
— Боже
— Во всем виновата его мать, она нас бросила, — равнодушно произнес Лис и извлек из кармана двадцатифунтовую банкноту. — Возьми и накорми его. У меня нет времени. Пока ему хватит.
Он воткнул бумажку между рукой Беллы и телом Вулфи. Белла подозрительно посмотрела на Лиса.
— И с чего это ты вдруг разбогател?
— Не твое собачье дело. А что касается тебя, — сказал он, тыча пальцем под нос Вулфи, — смотри! Если я тебя там еще хоть раз поймаю, ты пожалеешь о том, что родился на свет.
— Я не сделал ничего плохого, — захныкал мальчик. — Я только искал маму и маленького Каба. Они ведь где-то есть, Лис. Они ведь должны где-то быть…
Белла прикрикнула на детей, приказав им не шалить, и поставила перед каждым тарелку со спагетти.
— Я хочу поговорить с Вулфи.
Она присела рядом, приглашая мальчугана подвинуться поближе. Дети — все они были девочки — мрачно взглянули на гостя и послушно склонились над тарелками. Одна из девочек на вид была немного постарше Вулфи, но другие две были примерно его возраста, и он чувствовал себя крайне неловко в их присутствии, понимая, насколько он грязный и худой.
— Что произошло с твоей мамой? — спросила Белла.
— Не знаю, — пробормотал он в ответ, уставившись в тарелку.
Она взяла ложку и вилку и вложила их ему в руки.
— Ну, давай ешь. Это не милостыня, Вулфи. Лис заплатил, и он разъярится, как лев, если узнает, что я не потратила деньги по назначению. Он совсем неплохой парень, — добавила она. — А тебе, Вулфи, нужно как следует подрасти. Сколько тебе лет?
— Десять.
Белла была потрясена. Ее старшей дочери было девять, а Вулфи и по росту, и по весу сильно уступал ей. В последний раз, когда она его видела прошлым летом в Бартон-Эдже, Вулфи с братом почти постоянно прятались за юбку матери. Белла предположила, что они такие робкие из-за своего возраста. Она давала Вулфи не больше шести-семи лет, а его брату — не больше трех. Да ведь и мать у них была такая же робкая. Белла так и не смогла припомнить, как ее звали, а возможно, она и вообще не знала ее имени.
Белла наблюдала, как ребенок запихивает в рот еду. Он делал это так, словно не ел несколько недель подряд.
— Каб — твой брат?
— Да.
— А сколько ему лет?
— Шесть.
Боже! Ей хотелось спросить Вулфи, взвешивали ли его когда-нибудь, но Белла побоялась напугать
— Кто-то из вас двоих когда-нибудь ходил в школу, Вулфи? Или, может быть, кто-то учил вас дома?
Он опустил ложку и вилку и отрицательно замотал головой.
— Лис говорил, что учиться не нужно. Мама учила меня и Каба читать и писать. Иногда мы ходили в библиотеки, — ответил он после недолгого молчания. — Больше всего там мне нравились компьютеры. Мама показала мне, как работать в Интернете. И я очень много там узнал.
— А как насчет врача? Ты когда-нибудь ходил к врачу?
— Нет, — откровенно признался мальчик. — Я никогда не болел.
Интересно, есть ли у него свидетельство о рождении, подумала Белла, знают ли власти о его существовании?
— А как зовут твою маму?
— Лисиха.
— Что, у нее нет другого имени?
Мальчик ответил ей с набитым ртом:
— Как у Лиса? Проклятая?.. Я один раз спросил ее, и она сказала, что только Лиса зовут Проклятым.
— Да, что-то в этом роде. Я имела в виду фамилию. Моя фамилия Престон. Меня зовут Белла Престон. Моих девочек — Тэнни, Гэбби и Молли Престон. У твоей мамы была фамилия?
Вулфи отрицательно покачал головой.
— Ну, Лис когда-нибудь называл ее как-то по-другому, не Лисихой?
Вулфи бросил взгляд на девочек.
— Только сучкой, — ответил он и вновь постарался запихнуть в рот как можно больше макарон.
Белла улыбнулась, она не хотела, чтобы ее дети знали, в каком ужасном положении находится мальчишка. Теперь поведение Лиса заметно отличалась от того, которое он демонстрировал в Бартон-Эдже, и не только она, но и многие другие члены их группы заметили, что он явно реализует совсем не тот план захвата ничейной земли, который предложил пять месяцев назад, а какой-то другой. Тогда Лис особое внимание уделял семейным ценностям.
— Шансов у нас значительно больше, чем четырнадцать миллионов к одному, как бывает при покупке лотерейного билета, но с юридической точки зрения все абсолютно законно, — заявлял тогда Лис. — В худшем случае вы останетесь там до тех пор, пока заинтересованные стороны не начнут судебное дело против вас. Этого времени вам вполне хватит на то, чтобы ваших детей зарегистрировали в местной поликлинике и они смогли бы поучиться в настоящей школе. Подобная процедура займет никак не меньше шести месяцев, а скорее всего значительно больше. В лучшем же случае у каждого из вас будет собственный дом. Разве подобная перспектива не стоит того, чтобы ради нее по-настоящему рискнуть?
Никто, конечно, особенно не верил его посулам. По крайней мере Белла им не верила. Самое большее, на что она могла рассчитывать, — жалкое жилье в какой-нибудь Богом и людьми забытой местности, и подобное будущее устраивало ее значительно меньше, чем привычное бродяжничество. Белле хотелось безопасности и свободы для своих детей, а не разлагающего влияния грязной шпаны в каком-нибудь блошином районе, воняющем нищетой и уголовщиной. Но Лис сумел убедить многих из них хотя бы сделать попытку.