Охота на олигарха
Шрифт:
— Нет.
— Хоть на это ума хватило. Покажешь и можешь идти. И завязывай с наркотой, ведь реально можешь получить срок.
Ушел не прощаясь, дальше мои ребята пробьют контакт, информация будет уже к утру. Но чувствую, ничего не найдут, номер окажется заблокированным, симка левой.
Надо бы домой, но сил нет добираться. Зашел в свой кабинет, хорошо, что в нем есть комната отдыха, сняв пиджак и рубашку, лег на диван, долго таращился в окно, прикидывая, с какой стороны копать дальше.
Но в тяжелую
Пошел ведь потому что сны кошмарные задолбили, не спал сутками. В них так отчетливо меня снова убивали, а грудную клетку разрывало на куски. Кладу ладонь на уродливый шрам, сердце отбивает ровный ритм. Чувствую запах дыма, звук пулеметной очереди, крики моих бойцов, треск рации, взрыв.
Вздрагиваю, но мгновенно проваливаюсь в сон.
Глава 26
Савельев
— Максим Анатольевич, проснитесь. Максим Анатольевич.
— Да, что случилось? Который час?
— Утро, девять уже.
— Так быстро?
Тру глаза, казалось, что и не спал вовсе. Слава отводит взгляд от уродливого шрама, что идет вдоль моей груди. Сажусь, ищу рубашку.
— Что случилось?
— Там какая-то женщина хочет видеть Владимира Сергеевича.
— А где сам Дымов?
— В городской квартире еще. Мы решили рассказать вам, она больно нервная. То угрожает, то уговаривает — странная, короче.
— Хорошо, сейчас разберемся с этой странной Снегурочкой под Новый год.
Умываюсь, чищу зубы, вид, конечно, помятый, словно с похмелья. Тридцать первое декабря, но мы обязаны работать в любой праздник. Спускаюсь на первый этаж, не удивляясь тому, что в офисе кипит работа.
Уже в холле у лифта слышу женский голос. Подхожу ближе, она стоит ко мне спиной, на голове платок, белая короткая шубка, брюки.
— У вас очень нервная работа, я понимаю, но надо больше отдыхать и научиться любить себя. А вот ваша поза и скрещенные руки говорят о закрытости.
Дамочка морально прессует моего работника, парень лишь слушает ее, хмурит брови, но молчит.
— Вот, Максим Анатольевич, это она, уже минут двадцать зубы заговаривает. Хочет видеть Дымова, мы ей говорим, что нужно записаться через помощника, а она ни в какую.
— Это я зубы заговариваю?
— Доброе утро, — вежливо здороваюсь, а когда она поворачивается, удивляюсь. Я ведь только ночью вспоминал ее.
На меня смотрят карие глаза восточной красавицы, темные волосы лежат небрежными волнами, платок упал с головы, пушистые ресницы, влажные губы.
Хочу попробовать еще раз, вспомнить, какие они на вкус. Тогда сам понимаю, позволил себе лишнего, поцеловал своего психолога прямо на приеме.
Меня тактично
— Максим Анатольевич? Как интересно! Так вы начальник этих бравых парней? Вы должны мне помочь, — улыбается, в хитрых глазах блеск. — Как, кстати, ваш сон? Нормализовался? Вы так и не появились больше.
Не появлялся, потому что испугался как пацан своей реакции на нее и того, что меня могут снова отшить. А сейчас меня разорвут в клочья, она это может.
Не отвечаю, рассматриваю ее. Красивая, очень красивая женщина. Яркая, сексуальная даже в верхней одежде. И имя красивое, царское — Тамара. Я ведь навел о ней справки год назад, Тамара Георгиевна Беридзе, достойный представитель династии докторов своей семьи.
Успешная, уверенная, не замужем и никогда там не была. Кандидатов, достойных этой царственной особы, не нашлось? Или слишком привередливая?
— Что не так?
— В смысле?
— Вы так на меня смотрите.
— Соскучился.
Поджимает губы, смотрит по сторонам и снова на меня.
— Я хочу видеть Дымова Владимира Сергеевича, это возможно?
— Нет.
— Вы издеваетесь?
— Нет.
Почему она нервничает? Психолог должна уметь контролировать свои эмоции. Но очень любопытно, что ей нужно от Дымова. Может, они встречаются? В груди острой иглой кольнула ревность. Босс может завести интрижку, о которой никто не будет знать, далеко ходить не надо, взять бы прошлогоднюю Любовь.
— А мне кажется, да.
На улице уже светло и морозно, замечаю, как автомобиль Дымова медленно подъезжает к главному входу. А вот чтоб моя прекрасная Тамара сейчас встречалась с ним, этого допускать не надо.
— Пойдемте, — тяну женщину за локоть в сторону лифта.
— Куда вы меня тащите? Да отпустите! Что за наглость такая? Я буду жаловаться вашему начальству.
— Я и есть начальство, сейчас начнешь жаловаться мне.
— А мы уже перешли на «ты»?
— Это надо было давно сделать.
Сопротивляется она, конечно, слабовато, но у меня голова идет кругом от того аромата, что исходит от этой строптивицы — что-то восточное и сладковатое. Взяв за руку, завожу в лифт, быстро жму кнопку верхнего этажа.
Смотрю на нее сверху вниз, понимая по ее взгляду, что Тамара ждет ответа на мои действия. А их просто нет. Хочу, чтоб она была рядом, видеть, трогать, а еще хочу поцеловать.
Почему до меня доходит все так поздно? Почему должен был пройти год, чтоб я понял, как мне ее не хватает, и как я скучаю?
— Но… Максим Анатольевич? Что вы делаете?
Схватив Тамару за талию, прижимаю к себе. Она злится, начинает фыркать как кошка, но практически не сопротивляется, выронив перчатки, цепляется за мой пиджак.