Охота на орлов
Шрифт:
– Ваша участь предопределена.
– Да, господин, – согласился Тулл.
– Так почему вы в Риме?
– Мы хотели увидеть столицу, господин, но еще больше – стать свидетелями триумфа Тиберия. Мы оба служили в Иллирике, господин; всего год, но мы там служили.
– Слава этого триумфа сотрет позор случившегося в Германии.
– Что-то вроде того, – пробормотал Тулл, до сих пор не вполне отдававший себе отчет в том, какие именно рассуждения стояли за его желанием приехать в столицу.
– Расскажи мне еще раз, как ты и твои люди попали в засаду.
Воспоминания, которые Тулл с радостью бы похоронил, были еще слишком свежи. Горечь утраты боевых соратников, тщательно спрятанная в глубине души, терзала, как кровоточащая рана. Позор потери легионного орла жег раскаленным железом. И вот сейчас ему предстояло рассказать обо всем… Впрочем, ничего другого, как подчиниться, не оставалось – ведь Германик был одним из самых могущественных людей в империи.
Тулл изложил свои подозрения насчет Арминия, впервые появившиеся после разговора, подслушанного его слугой, Дегмаром, и в полной мере подтвердившиеся далее. Рассказ получился невеселый: Вар дважды отказался выслушать его; Арминий солгал о восстании племени ангривариев против Рима; наместник решил выступить против них и приказал войску сойти с торного пути, ведущего в Ветеру, на узкую лесную тропу; первые нападения и непрекращающийся ужас последующих дней.
Тулл описал непрерывные изматывающие атаки противника. Потери римлян росли. От боевого рева врагов кровь стыла в жилах. Дождь не прекращался, и все вокруг лежало в грязи. Боевой дух легионеров мало-помалу таял. Сначала потеряли одного орла, потом второго – его, Тулла, Восемнадцатого легиона. Постепенно становилось ясно, что спасения нет.
Центурион помолчал – от страшных воспоминаний перехватило дух. Потом, сделав над собой усилие, продолжил, рассказав, как умудрился вывести из кровавого кошмара пятнадцать легионеров. Бойня закончилась. С помощью Дегмара они вышли на безопасную тропу к Ализо, римскому форту, и, соединившись с гарнизоном форта, двинулись к Ветере, где располагался лагерь легиона, и благополучно его достигли. Закончив рассказ, Тулл тяжело перевел дыхание. Те дни, худшие дни его жизни, врезались в память центуриона, как буквы эпитафии в надгробный камень римского патриция.
Германик долго молчал. Потом спросил:
– Сколько людей уцелело?
Тулл почесал в затылке.
– Думаю, господин, меньше двух сотен. Не считая тех, кто попал в плен к германцам.
Германик перевел взгляд на Фенестелу. Весь рассказ Тулла опцион прослушал с мрачным лицом.
– Что скажешь? Все произошло так, как изложил твой центурион?
– Так точно, господин, за исключением того, что все было еще страшнее. Гораздо страшнее, – ответил тот, кивая головой.
Вновь наступила тишина. Ни Тулл, ни Фенестела не смели прервать молчание.
Тулл искоса бросил на своего соратника благодарный взгляд и снова пожалел о том, что опцион не выполнил его приказа исчезнуть. В глубине души центурион был рад, что товарищ остался с ним. Фенестела был преданнейшим из друзей и оставался рядом всегда, что бы ни случилось. Встреча с палачом будет их последней битвой.
Но оказалось, что допрос еще не закончен.
– Насколько я помню, ты был старшим центурионом? – строго спросил Германик.
– Да, господин. Вторая когорта Восемнадцатого легиона.
– Теперь ты в другом чине.
– Так точно, господин. Понижен в звании после разгрома. – Тулл решил не упоминать о Тубероне, сделавшем все для его смещения с должности. Какой смысл…
К великому облегчению Тулла, Германик воздержался от комментариев.
– Сколько фалер ты получил?
Расспросы о наградах всегда вызывали у Тулла чувство неловкости.
– Девять или десять, господин, около того.
– Одиннадцать, господин, – вставил Фенестела, – и каждую заслуженно.
– Спасибо, опцион, – произнес Германик сухо.
Фенестела покраснел и отвернулся. Потом Германик уставился на Тулла изучающим взглядом и смотрел так долго, что центурион не выдержал и отвел глаза. «Огласи свой приговор и покончим с этим», – хотел сказать он.
– Мне кажется… – Германик помедлил.
Сердце бухнуло. Тулл опустил глаза и уставился в землю.
– Мне кажется, немногие смогли бы сделать то, что сделал ты.
Смущенный, Тулл поднял глаза и встретился с взглядом Германика.
– Господин?..
– Я принимаю людей такими, какие они есть. Ты кажешься мне прямым человеком, к тому же отважным и прекрасным командиром. Я верю тебе и твоим словам. Казнить тебя – значит напрасно потратить твою жизнь и лишить империю верного сына.
– Я… – начал было Тулл и умолк.
Германик усмехнулся.
– Тебя не казнят и не накажут за нарушение запрета, центурион, и твоего опциона тоже. На твоем месте я тоже приехал бы в Рим, чтобы увидеть такое зрелище, как триумф Тиберия – первый триумф за тридцать лет.
– Да, господин. Благодарю, господин, – выдавил Тулл.
– Мое милосердие не совсем бескорыстно. Император, да благословят его боги, собирается назначить меня правителем провинций – Трех Галлий и Германии. Мне потребуются хорошие солдаты. Надежные командиры, такие как ты. – Тулл изо всех сил старался не выдать удивления и радости, а Германик продолжал: – Унижение, которому мы подверглись из-за Арминия, не может быть забыто. И оно не будет забыто. Я поведу мои легионы за Рейн, и мы вернем все, что потеряли. Я говорю не только о землях и богатствах, но и о трех орлах. Вы поможете мне в этом? Хотите принять участие в мщении Рима?
– Для меня это будет честью, господин, – произнес Тулл и тут же услышал одобрительное ворчание Фенестелы.
– Хорошо. – Германик хлопнул центуриона по плечу. – Я найду тебя, когда приеду на границу. Скорее возвращайтесь к своим обязанностям в Пятом легионе, договорились?
– Конечно, господин. – Тулл изумленно смотрел, как Германик подзывает коня, садится верхом и уезжает. Преторианцы последовали за ним.
У центуриона тряслись колени. Он тяжело сел на крыльцо ближайшей лавки. Фенестела же чуть не пустился в пляс.
– Кто бы мог подумать, а?
– Да уж, – пробормотал Тулл, размышляя о том, как в один миг он избежал неминуемой смерти и получил похвалу самого внучатого племянника императора, а главное, что теперь у него появилась возможность вернуть себе честное имя. Как такое могло случиться?
Воистину, боги улыбались ему в этот день. Мало того, у Тулла возникло вдруг предчувствие, что ровно такого же благоволения он заслужит, когда отправится мстить и охотиться за орлом своего старого легиона.