Охота на побежденных
Шрифт:
Вечер еще не наступил, когда вояки дошли до кондиции — молодые больше не суетились, а, налакавшись все той же браги, вели себя наравне со старшими. Девок уже не просто лапали, а бесцеремонно растаскивали по темным углам, парня, попробовавшего вырвать из солдатских лап жену или невесту, завалили на землю и долго пинали сапогами. Подворачивающихся под ноги поросят и коз кололи штыками, несколько голосистых собак пристрелили (а заодно и пару кошек). Над деревней стоял женский вой и визг, истошный лай уцелевших псов, гогот пьяных мародеров, жалобные крики искалеченных животных.
На сеновале было скучно, но покинуть его невозможно — повсюду
Когда двое солдат, проходя мимо сеновала, начали обсуждать перспективу сожжения деревни (местная брага им не понравилась — очень тяжкое преступление), Амидис, уже чуть ли не плача, ухватил старика за рукав:
— Ххот сказал, что вы великий воин! Помогите мне! Они сейчас пьяны и почти неопасны. Тибби парочку возьмет на себя — он очень ловкий и сумеет их придержать, а я успею перебить из лука троих или четверых, пока они очнутся. Вам останутся трое или четверо — хотя бы отвлеките их от меня. Я хорошо обращаюсь с луком — никто не уйдет!
— Я всего лишь мирный учитель, а не воин, — голос старика был тих и безмятежен.
Омр скептически хмыкнул и хотел что-то на это ответить, но его опередил мальчик:
— Учитель — мне кажется, офицер прав. Мы не можем смотреть на это — надо что-то делать.
— Гед — то, что ты видишь, происходит повсюду. По всей нашей стране. Смирись — они теперь здесь хозяева. Для меня нет ничего важнее твоей жизни — я не могу рисковать ради чужих людей.
— Крестьяне обошлись с нами хорошо — не выдали. Мы должны им помочь, — голос мальчика стал умоляющим.
— Если мы убьем этих солдат, за ними придут другие и деревня пострадает еще больше. Ведь крестьян могут обвинить в гибели этого отряда. Ты уверен, что нам надо вмешаться?
— Да — мы должны вмешаться, — уверенно произнес мальчик. — Эти солдаты вот-вот начнут жечь дома и убивать. Они совсем озверели. Хуже уже не будет.
— Что ж… ты сделал выбор… Ххот — ты хорошо умеешь стрелять из винтовки?
— На таком расстоянии и слепому промахнуться трудно…
— Хорошо — ты стреляй в них через щели в стене. В первую очередь займись теми двумя, что возле костра — они меньше других опьянели. Амидис — когда я начну, выскакивай на улицу, и бей из лука по самым дальним. Лук даже в умелых руках требует простора. Не знаю, на что годится твой раттак — пусть делает что хочет, лишь бы под пули не попал.
— А что будешь делать ты? — нервно уточнил омр.
— Я сейчас выйду отсюда, подойду к солдатам, и начну их убивать, — спокойно произнес старик.
Ххот понимающе кивнул и попросил:
— Смотри только свой посох не поцарапай.
Ганиций Урххат сегодня был почти всем доволен. А это случалось нечасто — сержант стрелкового отделения не имеет право на такое: всегда надо ухитряться к чему-то придираться, иначе молодые солдаты окончательно обленятся и отобьются от рук. Но зачем ему это сейчас надо? Меднозадые — свежее пополнение потрепанных войск коалиции, не подкачали — нажарили свинины и курятины, заставили местных крестьян натаскать сметаны, вареных яиц и овощей, нашли запасы ядреной браги. Девок даже искать не пришлось — в деревне их повсюду хватало. Уродливы, конечно — худые, будто стволы винтовочные, но настоящего солдата даже
В общем, вечерок сегодня намечался веселый. А если откровенно — весело было уже днем. Вот только крестьяне местные скучно себя вели — лица мрачные, взгляды косые, ухмылки злобные. Проклятые темнобожники — к таким и днем страшно спиной поворачиваться: что ж тогда ночью будет? Согнать всех в одну избу и факел под крышу — пусть все испекутся будто репа. И причина для экзекуции наличествует — неподалеку отсюда пару дней назад кто-то напал на ротный патруль. Одного солдата нашли на дереве — кверху ногами болтался и орал как поросенок недорезанный, а второй лежал на тропе, живой, но без сознания. Уши левые у бедолаг кто-то начисто обрезал, оба долго страдали трясучкой, рассказывая дивные истории об огромной крысе, подкараулившей их в кустах с сетью в одной лапе и с дубинкой в другой. А еще у нее острый ножичек имелся — именно им она уши отхватила. Про крысу конечно враки, но вот одну винтовку кто-то унес, да и гранату не нашли. Это ведь рядом совсем — наверняка деревенские замешаны по уши. Сержанту приказали разобраться с жителями ближайших деревень — поискать среди них бандитов, вот он и разберется. Скажет, что сопротивляться начали, или еще что-нибудь соврет — никто его начистую воду выводить не будет. Кому нужна эта нищая деревушка…
Определенно надо этот клоповник сжигать — с брагой перебор вышел: Ганицию до утра не досидеть, как и остальным. Нехорошо будет, если окажутся беспомощными в окружении обиженных пахарей. Сейчас еще пару глотков сделает, и начнет разбираться с местными всерьез. Офицеры, конечно, для порядка поругают, но не сильно — на такие вещи они смотрят сквозь пальцы. Но это пока — установят в долине крепкую власть, и разгуляться уже не получится. Так что надо успеть пожить широко, пока это можно. Земляки челюсти до земли отвесят, когда узнают, что он сжег целую деревню темнобожников. Только девок надо несколько оставить, из тех, что помоложе и посимпатичнее. Особенно ту стеснительную малышку с пухлыми губками — сержанту такие скромняшки нравились.
Ухмыльнувшись, он зашарил взглядом по округе, разыскивая предмет своей симпатии, не забывая при этом похотливо осматривать все объекты женского пола. Крем глаза заметил среди низкорослых крестьян кого-то высокого. На миг сердце дрогнуло — голова, забитая эротическими видениями, подвела: решил, что длинноногая красотка затесалась среди сиволапых. Увы — это всего лишь старик. Длинный, тощий, угрюмый как все вокруг. Вот только ведет себя странно — идет уверенно, не обращая внимания ни на кого. И взгляд… Нет, у него не угрюмый взгляд — у него очень плохой взгляд. Посох держит почему-то в левой руке, а правая прижата к телу… Посох? Что-то важное связано именно с посохом — Ганиций это помнил, но не помнил что именно.
Проклятая брага — последние мозги пропил!
Старика следует остановить и потом вспомнить, что там не так с этим посохом. Да его в любом случае надо хватать — он явно не из крестьян. Чужак. Нечего чужакам делать в такой дыре — все это очень подозрительно.
Сержант раскрыл было рот, чтобы приказать меднозадым задержать подозрительную особу, но в этот миг старик начал убивать.
Ганиций видел, как кот атакует из засады зазевавшуюся мышку. Видел, как гончая настигает зайца. И еще он видел, как снаряд, войдя в почву, в один миг поднимает в воздух гору земли и камней — ни кошке, ни гончей и близко не сравниться по скорости со взрывчаткой.