Охота на поросёнка
Шрифт:
– Уже не тянет.
Ответив так, Руденко поморщился, снял очки и вяло прибавил:
– ФСБ возымело виды на это дело. Вот представитель.
Тут крепыш вышел из-за стола, приблизился к Мельникову, пожал ему руку и сел напротив него.
– Агеев. Денис. Я буду помогать вам, господин Мельников, если вы не особо против.
– Помогать? Чем?
Агеев располагающе улыбнулся, вызвав у Мельникова доверие – но, естественно, не к своей персоне, а к врачам ведомственной стоматологической клиники.
– Вам должно быть известно, что у нас есть огромная база данных на Рамиля Юсупова. Чем он тут занимался, вы тоже
Тут уж улыбнулся и Мельников.
– Вижу, что вы меня понимаете вполне точно, – сказал Агеев.
– Ещё бы, как не понять! Я не первый год в дурдоме живу, а тридцать восьмой.
– Ну, тогда поправлюсь. Я не совсем точно выразился, сказав, что намереваюсь вам помогать. Вы будете решать все вопросы так, как сочтёте нужным. Никто не уполномочен вас инструктировать, потому что и здесь, и там, – чекист указал на окно к Лубянке, – убеждены, что в такого рода делах вы – вне конкуренции. Объясню мою функцию. Смерть Юсупова породила некоторые проблемы. И если их не решить, будет катастрофа. Действовать предстоит по ходу расследования, исходя из результатов каждого его этапа, о каковых результатах моё руководство должно узнавать немедленно. Вот поэтому мне поручено принять непосредственное участие в расследовании. Подчёркиваю – пассивное.
– Я говорил с таксистом, который вёз Юсупова от «Беверли-Хиллз» до дома, – сразу перешёл к делу Мельников, решив все интересующие его нюансы выяснить без Руденко. Последний тут же сказал Агееву:
– Человек пятьдесят, включая Шабанова, видели, как Юсупов, выйдя из казино, брал такси. Один из свидетелей смог частично припомнить номер машины.
– А говорите, что с Алихановым не общались, – заметил Мельников.
– Что рассказал таксист? – спросил контрразведчик.
– На Смоленском бульваре Юсупов взял проститутку и вместе с ней вошёл в свой подъезд. У таксиста глаз оказался цепкий. Он хорошо запомнил её. Кудрявцев сюда его притащил и нарисовал фоторобот. Вот он.
Достав из кармана карточку, Мельников протянул её собеседнику.
– Таксист думает, что Юсупов её впервые увидел? – спросил чекист, взглянув на портрет и затем отдав карточку Руденко, который протянул руку.
– Да, он в этом уверен.
– Что говорят сутенёры? – спросил Руденко.
– Я ехал к ним, когда Прохоров меня вызвал. Чёрт, я забыл о нём! Побегу.
– Расслабься, он в министерстве. Двадцать минут как уехал.
Вскочивший Мельников вновь уселся и закурил.
– По месту происшествия что имеем? – спросил Агеев.
– Убийца стрелял из «Вальтера», а Юсупов – из «Парабеллума». Ни тот, ни другой ствол нигде ранее не светились. Внутристенный сейф за шкафом открыт и пуст. В центре комнаты на полу валялись духи, помада, прокладки, тушь, пудра, презервативы. Женскую сумку вытряхнули, чтоб вынести в ней добычу. Ближе к дивану валялась целая сигарета, имеющая следы помады, а возле двери – треснутая дешёвая зажигалка. Она не принадлежала Юсупову, у него в кармане была другая. Под трупом, который лежал ничком вдоль окна, были обнаружены неплохие женские туфли тридцать восьмого размера.
– Какая-нибудь картинка сложилась?
– Киллер велел Юсупову открыть сейф. В нём был «Парабеллум». Юсупов успел пустить его в ход, но высоко взял, хотя он был профессиональный стрелок, с большим опытом. Эксперты убеждены, что он стрелял, уже падая.
– Значит, мы имеем все основания говорить о высоком профессионализме убийцы?
– Нет, не имеем, даже если рассматривать только выстрел, не принимая во внимание то, что во всём прочем он показал себя исключительным идиотом. Я кое-что понимаю в выстрелах. Технично загнать матёрому боевику, схватившему «Парабеллум», пулю между бровей – это, знаете ли, слишком красиво, чтобы быть правдой. Либо имела место случайность, либо Юсупову что-то вдруг помешало. Нет, вряд ли он погиб потому, что киллер превосходил его мастерством.
– Понятно, – проговорил Агеев, переглянувшись с Руденко, – значит, есть признаки, указывающие на то, что «Парабеллум» был в сейфе?
– Да, следы оружейной смазки на полке сейфа.
– Понятно. Что с отпечатками?
– Отпечатки с предметов из женской сумочки обнаружены на валявшейся зажигалке, туфлях и дверной ручке. На дверной ручке, дверной задвижке и туфлях имеются ещё одни отпечатки, также не идентифицированные по базе. Больше ничего интересного сообщить не могу насчёт отпечатков. Квартира принадлежит двоюродной сестре Юсупова. Она сейчас за границей. Связаться с нею не удалось пока.
Дотянувшись до пепельницы, стоявшей перед Руденко, Мельников бросил в неё окурок. Потом он взял со стола портрет основной свидетельницы, и, сунув его в карман пиджака, продолжил:
– Таксист подвёз их к подъезду в три. В три ноль пять соседи по этажу услышали женский крик. Кстати, в холле обнаружена недокуренная сигарета с той же помадой, что и на сигарете в квартире. В три пятнадцать соседи сверху и снизу слышали звук, похожий на выстрел.
– Только один?
– Да, два выстрела прозвучали одновременно. Их слышали только три человека, которые не убеждены, что им не почудилось. Дом – элитный, с толстыми перекрытиями. Спустя приблизительно минут семь в холл вошли три лица кавказской национальности. Они начали долбить в дверь квартиры Юсупова и орать. Жильцы трёх других квартир их прогнали. О жильцах – всё. Теперь – что касается Алиханова. Надо?
Руденко начал перебирать какие-то документы, лежавшие на столе.
– Прошу вас, – сказал Агеев.
– Глубоко чтимый мною глава чеченской диаспоры господин Алиханов и господин Юсупов договорились встретиться у подъезда в три. Опоздав где-то на пятнадцать минут, Алиханов звонит Юсупову на мобильник. Юсупов не реагирует. Свет у него в квартире горит. Тогда Алиханов шлёт к нему трёх своих молодцов – узнать, что стряслось.
– Почему он сам не пошёл?
– Потому что он, в отличие от вас, полагал, что в смерти Юсупова кое-кто заинтересован и что его пасёт киллер, который мог оказаться в квартире. Мсье Алиханов – человек храбрый, но… Вы меня понимаете.
– Он не говорил, кто, на его взгляд, собирался убрать Юсупова?
– Полагаю, что Алиханов сам вам об этом скажет.
– Я знаю, что он мне скажет. Мне интересен ваш комментарий.
– Я комментирую факты, – возразил Мельников, – чьи-то соображения комментировать не хочу.
– Простите. Что было дальше?
Мельников не ответил. Агеев, видя его досаду, дал объяснения:
– Я непосредственно с Алихановым не общался. Он в шесть утра позвонил моему начальству и истерично изложил свою версию. Он боялся, что вы его арестуете.