Охота на поросёнка
Шрифт:
На этом месте Серёжка дёрнул ногой, тем самым заставив Ольгу проснуться в очередной и последний раз. Он поминутно брыкался. Видимо, ему тоже снились менты, а быть может – и что-то более страшное. Ольга в буквальном смысле отбила об него локоть. Злясь на себя за то, что оставила сумку с долларами во сне, она приняла сидячее положение. И – увидела уголок этой самой сумки, выглядывающий из-под подушки, которая была смята мотающейся Серёжкиной головой. Перед Ольгой вновь встал вопрос: а что им двоим, то есть ей и сумке, здесь делать? Но, хорошенько взвесив все за и против, она решила выбросить это из головы. Её уже часов десять разыскивают спецслужбы! Серёжка прав: все её знакомые – на крючке, город патрулируется усиленно. Далеко ли она уйдёт со своей добычей? Едва ли дальше соседней улицы.
Часы на дисплее видеомагнитофона показывали пятнадцать пятьдесят пять. Ольга опустила ноги на пыльный пол и приподняла занавеску. Опять шёл дождь – правда, мелкий. День глядел из-под туч, как из-под бровей. Сквозь серую хмарь заспанным глазам Ольги предстал едва ли не самый тихий уголок города. За двором, покрытым жёлтой листвой, тянулась ухабистая дорога. Дома стояли только с одной её стороны, поэтому Ольга их не увидела. За дорогой располагалась стройка, имевшая обречённый, убогий вид. Далее простирался лес или что-то вроде того. Сквозь него, звеня, полз трамвай. Далеко за лесом виднелись многоэтажки. Шум транспортного потока был едва слышен.
От такой панорамы Ольге опять захотелось спать. Зевая, она окинула взглядом комнату. Комната была довольно большая. Кроме дивана, в ней находились два стула, кресло, комодик, столик с видеодвойкой, шкаф, гардероб и зеркало. На всём этом густо лежала пыль. Только на постели лежал Серёжка. Он продолжал буянить во сне. Взглянув на него с презрением, Ольга встала, и, потянувшись, ушла на кухню. Там она покурила, потом от нечего делать сгребла бутылки под стол, помыла посуду, и, обнаружив баночку растворимого кофе, включила чайник. Кофе оказался хорошим. Отхлёбывая его из эмалированной кружки, Ольга задумалась ни о чём.
Ей было двадцать пять лет. Последние пять она провела в Москве, играя в разные игры. Сперва везло. Везло так, что у прочих подобных ей искательниц приключений и шальных денег слюнки текли от зависти. Началось с того, что её приятель, директор крупного казино, заинтересовал разом прокуратуру и молодых людей в красных пиджаках. И та, и те попросили Ольгу помочь. Она согласилась, однако больше помогла тем, поняв, что они порядочнее. И не прогадала. Взяв с её помощью полтора миллиона долларов, они щедро с ней поделились и предложили ещё два дела, совсем иного характера. Она справилась без труда. Её гонорар составил двести пятьдесят тысяч. Сто пятьдесят мгновенно осели в кассах бутиков и ювелирных, а сто пошли на отели, клубы и кокаин. Но вскоре случился крах. Выполняя очередное поручение, Ольга, оскорблённая тоном, которым были даны инструкции, соблазнилась возможностью сразу взять нереальный куш. Для этого требовалось немногое – приоткрыть кое-кому карты своих хозяев. Однако, те оказались не дураками. Отхаркав кровь и отдав им всё, что у неё было, Ольга нашла приют у старых знакомых. Несколько дней она размышляла, как поступить – начать всё сначала или же разом со всем покончить. Решила начать сначала. И начала. Сперва – возле Химок, на Ленинградке. Через неделю ей удалось перебраться в центр, к «Метелице». Но конца этому началу не было видно даже оттуда. Новый Арбат сменился Тверской, Тверская – Лубянкой, та – Китай-городом и Охотным рядом. Потом пошли Садовая-Самотечная, Павелецкая, вновь Тверская и вновь кольцо, но на этот раз – Смоленский бульвар, откуда Рамиль её и забрал. Похоже было, навеки.
Ольга допивала вторую кружку, когда явился Серёжка в одних трусах, лохматый и злой.
– Пурга какая-то снилась, – сообщил он, сев на табуретку и почесав затылок.
– Аналогично, – бросила Ольга.
– Кириллу надо звонить, – продолжал Серёжка.
– Звони.
– Не очень хочу я ему звонить.
– Тогда не звони.
– Да пошла ты знаешь куда?
– Иди сам туда со своим Кириллом.
Не отвечая, Серёжка встал, приблизился к телефону, снял с него трубку и набрал номер.
– Алло, Кирилл! Это я. Нормально. То есть, не очень. Нет, не могу. Ты едешь домой? Заскочи ко мне. Да, да, ещё как! Привези пожрать. Ну да, из Макдональдса. Кирилл, слушай, купишь у меня баксы? Да по какому угодно курсу! Договорились.
Положив трубку, Серёжка вернулся в кухню, снова уселся и закурил.
– У тебя нет денег? – спросила Ольга.
– Менту вчера последние 100 рублей отдал! Чтоб он подавился.
– Ну и баран.
– Сама ты овца!
– Послушай, – сделав глоток, произнесла Ольга, – а может, я всё-таки позвоню Борису на сотовый, с улицы? Он не сможет понять, где я нахожусь, а мне станет ясно, взяли его за задницу или нет.
– На сотовый с таксофона можно, – сказал Серёжка, подумав.
– Когда звонить пойдём?
– Я не знаю! Какая разница?
С сигаретой во рту Серёжка опять поднялся, достал из шкафчика кружку с ложкой и сделал кофе. Бросив в него несколько кусков сахара, стал размешивать. Ольга видела, что его грызёт какая-то мысль, и не сомневалась, что он озвучит её. Наконец, услышала:
– Дура, …! Надо ж было так заорать вчера в холле!
– Ну а чего ты хотел от женщины, выныривая чёрт знает откуда с такой вот рожей и с пистолетом в руке? Я и обосраться могла!
– При чём здесь моё лицо?
– Да при том, что рожа у тебя – глупая! А я больше всего боюсь дураков. Да, не сволочей, не бандитов – их действия предугадать можно, а именно дураков! Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Дурак может выкинуть что угодно, в любой момент и на ровном месте! Без повода! А дурак со шпалером – это вообще финиш. Это куда страшнее, чем обезьяна с ядерным пультом!
– Ну всё, заткнись! Умная! Ты своим поросячьим визгом весь подъезд на ноги подняла. Соседи наверняка меня рассмотрели через дверные глазки!
– Ты ещё глупее, чем кажешься! В холле было темно. Да если б тебя взаправду увидели с пистолетом, ментов бы вызвали!
– Потому и не вызвали, что увидели, на кого пистолет направлен! Такому делу мешать желающих не нашлось. Но ментам потом меня описали.
– Задолбал бредить! Ты хорошо рассмотрел чеченцев через глазок?
Против такого довода у Серёжки не было возражений. Его лицо сделалось ещё злее.
– Кроме того, – продолжила Ольга, взяв сигарету и закурив, – ты сам говорил, что на тебя нет никаких зацепок, кроме описания внешности, по которому невозможно вычислить человека в огромном городе. Так какая разница, пять человек опишут тебя или, скажем, десять? Ты лучше вспомни, где мы могли ещё проколоться!
– Если начнут опрашивать всех гаишников, которые дежурили вчера ночью… – начал Серёга, отхлебнув кофе.
– Бред! Очередной бред! Ты им взятку дал! Они про тебя под пыткой не скажут.
– Да, это точно! Что-то я торможу спросонок.
– Твои просонки меня уже задолбали, укуренный ты придурок!
Серёжка, видимо, успокоился. Стряхнув пепел, промолвил:
– Чёртов Кирилл! Одно дело – тёлок с ним драть и шмалять, а другое дело…
Ольга зевнула так, будто захотела съесть холодильник. Допив свой приторный кофе и докурив, Серёжка подался обратно в комнату. Там он сел на диван, взял пульт, включил телевизор и начал листать каналы. По НТВ давали сводку военных действий. Российские самолёты бомбили Грозный. По MTV плясал Рики Мартин. Первый канал показывал драку депутатов в Госдуме. По РТР выступал известный политик. Его лицо расплывалось на весь экран. Он нудно доказывал, что если за него в декабре не проголосуют, начнётся ядерная война. Слушая его, её и хотелось ради разнообразия. А на третьем канале другой политик, тараща шизофренические глаза, орал, что все кругом сволочи и подонки, один он – честный.