Охота на принца
Шрифт:
– И вам спасибо, – поблагодарил Борисов, сунув карточку в карман пиджака.
Такси мчалось по улицам города Чебоксары.
Глава 27
Полдня дочка не выходила из своей комнаты, позавтракала овсянкой, выпила чашку кофе, от жареной колбасы с яичницей отказалась, сидела взаперти, вроде как читала книжку. Вот и вся Москва – и денег не заработала, хорошего мужа не нашла, а та же разбитная подружка Алка в Германию уезжает. Только овсянку ела на завтрак, это ж надо!..
Так с горечью думала Татьяна Васильевна, бродя по квартире. Она сегодня не работала, уже сходила в магазин, прибралась в квартире, пробовала поговорить с дочкой, но та и слушать не хотела о московском госте. А уж тем более говорить.
Вот и думай после этого, да что ж там стряслось такое? Вроде и парень симпатичный, вежливый, в дорогом костюме... Обидел ее в Москве, что ли? Так сам примчался, хотел с ней увидеться, да, наверное, и увиделся. Что ж он ей такое сказал, что примчалась сама не своя, до сих пор разговаривать не хочет?
В половине второго позвонила Алка, и дочка пошла к подруге – наверное, провожать ту в Москву.
Татьяна Васильевна еще с полчаса сидела на кухне, размышляя о том, что видела и слышала вчера, а потом пошла в комнату дочери. Сроду не рылась в ее вещах, верила своей девочке, но теперь решилась. Чтобы беды не стряслось, чтобы помочь дочке в случае чего, нужно было немного понять, в чем же тут дело.
Проверила гардероб – там все по-прежнему, одежды новой не прибавилось, в карманах ничего интересного. На полках с бельем тоже никаких «секретных» вещей. Сумочку свою Аня взяла с собой. На кровати лежит книжка какой-то писательницы. На столе чисто... Глядя на стол, Татьяна Васильевна грустно усмехнулась. Как приятно было видеть, вернувшись с работы, что дочка сидит за столом, делает уроки. Давно ли это было? Кажется – вчера, а уже столько лет прошло!.. Совсем взрослая девочка ее Аня...
Татьяна Васильевна открыла ящик стола и замерла, не веря своим глазам. В ящике, среди старой косметики, истертых ластиков, авторучек и прочих бесполезных мелочей, которые дочка не спешила выбрасывать в мусорное ведро, лежала пачка денег. Толстая пачка, и деньги эти были не наши. Татьяна Васильевна взяла ее в руки – деньги в настоящей банковской упаковке, уж это она, продавец в магазине, поняла с полувзгляда. Осторожно, стараясь не повредить упаковку, отогнула уголок одной верхней купюры, другой, потом слегка послюнила палец, провела по уголкам – краска не расплывалась. Похоже, настоящие деньги. Десять тысяч долларов!
Было над чем призадуматься! Аня сказала, что у нее с собой шесть тысяч рублей, если родителям нужно, она отдаст половину. Ну как они могли взять? Сами работают, да много ли им нужно теперь? Татьяна Васильевна открыла нижний ящик – там и лежали ее, заработанные в Москве деньги, в пластиковом пакете, аккуратно лежали в уголке за двумя альбомами с фотографиями.
Интересное дело получается. Свои шесть тысяч, может, уже и меньше, аккуратно уложила в нижний ящик письменного стола, а пачку долларов, десять тысяч, это почти в пятьдесят раз больше, чем заработанных денег, небрежно бросила в верхний ящик.
Как это понимать? Женская интуиция подсказала – их вчера передал этот вежливый гость из Москвы. За что платил? Ну понятно за что! Соблазнил девочку, она, видать, в положении, вот и хочет откупиться. Ради этого и примчался в Чебоксары, хотел увидеться с Аней...
Все тут складывалось в понятную картину: приехал не для того, чтобы поговорить с ее дочкой, а чтобы сунуть деньги. Она не смогла швырнуть их ему в морду. Татьяна Васильевна тяжело вздохнула, представив себя на месте дочери. Десять тысяч – огромные деньги, трудно отказаться... Но когда вернулась домой, швырнула их в верхний ящик стола, а потом... кажется, плакала полночи... Потому что ждала от него не денег, а внимания...
Гад какой, а! Так он приехал, чтобы деньги ей сунуть!
Правда, была одна нестыковка в этой стройной картине – визитную карточку свою оставил, значит, не прятался, ему позвонить можно... Но и этому в конце концов нашлось объяснение. Да он же сам сказал – если не встречусь с Аней, пусть позвонит мне. Видимо, если бы не сунул деньги, перевел бы их на счет...
А с виду – весь из себя вежливый, культурный...
Татьяна Васильевна положила американские деньги на место, задвинула ящики стола, огляделась – вроде все оставила, как и было до ухода дочери, и пошла в большую комнату, села на диван, чувствуя растущую злость в душе. И не только на московского богатея – он-то поступил, как у них там заведено, – и на себя тоже! Вот же дура старая, поверила ему, весь вечер думала, что такого мужа для дочки и хотела. Именно такого! Очень он ей понравился со всех сторон, ну прямо идеал зятя.
А он оказался обычным говнюком! Побаловался с девочкой, и – на тебе деньги и забудь, живи как хочешь. Может, и беременная теперь Анюта, на ребенка деньги сунул? Очень захотелось посмотреть ему теперь в глаза, ведь они казались такими честными... Но как посмотришь, если он уже умотал в Москву? Но хоть услышать голос, понять, что он теперь чувствует, можно?
Она достала из ящика стенки визитную карточку Борисова, села в кресло, взяла с журнального столика трубку телефона, решительно набрала длинный номер, понятное дело, мобильника. Долго ждала, сгорая от решимости сказать все, что думает об этом богатом прохвосте. Но когда услышала в трубке холодный и жесткий голос, от решимости и следа не осталось.
– Станислав, это тебя Татьяна Васильевна беспокоит, из Чебоксар... мать Ани.
– Слушаю вас, Татьяна Васильевна.
Теперь он говорил совсем по-другому, и это придало решимости женщине.
– Ты зачем сунул ей деньги?
– Какие деньги?
– Десять тысяч долларов! Я сейчас нашла их в ящике стола, прежде у Ани таких денег не было! – закричала Татьяна Васильевна. – А после встречи с тобой появились! Ты же виделся с ней вчера?
Она не сомневалась, что московский богач бросит трубку, зачем же ей, простой женщине, объяснять свои поступки. Но вышло совсем наоборот.
– Татьяна Васильевна, послушайте меня внимательно. Во-первых, я виделся с Аней при свидетелях. Там были ее подруга с женихом, как я понимаю, родители подруги, и некий Борис, который провожал Аню. Она и разговаривать со мной не стала. Я сел в такси и уехал. Можете спросить у них, вероятно, знакомы со всеми, верно?
– Погоди, Станислав, но десять тысяч... Откуда?
– Знаете, Татьяна Васильевна, я люблю вашу дочь, я могу дать ей денег в десять, в сто раз больше, но не осмелюсь это сделать. Потому что Аня не возьмет, понимаете? У нас не денежные отношения. Может быть, Борис расщедрился?