Охота на Разрушителя
Шрифт:
«Только не это! — воскликнул голос, что аж голова заболела, — варвары… они ведь сразу смекнут, что это оружие. Могут даже за магический предмет принять. А с магическим предметом им в доверие не втереться».
— Зато можно подтереться, — неуклюже сострил вновь пробурчавший вполголоса Глеб, — доверием-то… гы-гы. Отвергая предлагайте, короче.
Впрочем, он и сам понял, что стрельбу устраивать ни к чему. И не только из-за боязни «спалиться». Вдобавок, Глеб знал то, о чем в Тайной канцелярии могли и не догадываться: обойма пистолета не бесконечна, заменить ее здесь нечем.
Но что тогда? И голос невидимого собеседника, честь ему и хвала, все-таки сподобился подсказке.
«Нужно привлечь к себе внимание варваров, — услышал… нет, почувствовал в своей голове Глеб, — дать им знать, что ты на их стороне. Что готов сражаться. Пусть освободят тебя и дадут оружие».
Сказано — сделано. И едва получив инструкцию, Глеб заорал что было мочи, приникнув к прутьям клетки:
— Эй! Выпустите меня! Я пленник! Я ненавижу имперцев! Дайте мне оружие! Эй… я хочу драться с имперскими тварями! Эй, там!..
— Придурок что ли?! — завопил крайне удивленный… нет, скорее, охреневший от этих возгласов арестант с крысиной физиономией, прежде хранивший невозмутимость, — это же варвары! Не врубаешься? Вар-ва-ры! Да если к ним в плен попасть… да любая наша тюрьма или каторга гостиницей для богатых купцов покажется… рядом с этим.
Но тщетно — Глеб продолжал кричать, еще и вцепившись в решетку обеими руками. Одна рука, впрочем, вскоре ему потребовалась. Правда, всего на мгновение. Когда сосед-попутчик, пытаясь его урезонить, ухватил было Глеба за плечо, пришлось его оттолкнуть.
— Выпустите! Я с вами! Эй! Эй! Э-э-эй!
И надо сказать, крики Глеба возымели действие. Имперцы как раз понесли первую серьезную потерю: одинокий лучник решил защитить вожака от атак одного из конвоиров и выстрелил… причем, выстрелил с завидной меткостью. Стрела угодила имперцу в лицо, не защищенное шлемом, и тот, кто мгновение назад был бравым и умелым воякой, повалился с седла на землю.
А всадник на черном коне, оставшись без противника, двинулся в сторону телеги с клеткой — явно привлеченный голосом Глеба. Достигнув телеги, варвар одним ударом топора срубил замок, запиравший клетку.
Глеб спрыгнул на землю… и к неудовольствию своему почувствовал, что ноги успели привыкнуть к неподвижности. Что держат недостаточно твердо и шевелятся с неохотой. Оставалось расшевеливать конечности в процессе боя.
— Эй! А оружие? — окликнул освобожденный арестант варварского вожака.
Но тот уже развернул черного коня и гнал прочь. А обращаться к хвостатой конской заднице, право же, не имело смысла.
«Может, вам еще кресло сюда подать? — голос в голове прозвучал, как показалось Глебу, с ехидством, — да поднос с прохладительными напитками?»
— Прохладительные — баловство для девочек, — проворчал бывший боец на арене, а теперь еще и бывший арестант, — мне бы горячительного чего.
А сам одновременно уже озирался по сторонам — высматривая ближайший труп с валяющимся рядом мечом.
7
Добраться до меча Глебу удалось, опередив на какое-то мгновение одного из оставшихся имперских вояк. Приметив, что один из пассажиров телеги с клеткой освободился, конвоир направил лошадь в его сторону. И едва не затоптал неожиданного союзника варваров копытами, не успей тот в последний миг откатиться в сторону, перевернувшись с боку на бок.
И что ценно, откатился-то Глеб, уже ухватив рукой меч. Затем последовал взмах этой руки — и ближайшая из лошадиных ног, оказавшихся не крепче конечностей автоматона, была подрублена.
Истошно заржав от боли, подраненное животное сперва встало на дыбы. Тогда всаднику удалось удержаться в седле. Вот только в следующее мгновение лошадь повалилась вперед и все-таки сбросила седока.
Имперец, даром, что приземлившийся неудачно, был еще жив, когда на него накинулись сразу три варвара. И в исступлении принялись рубить и протыкать мечами распростертое на земле тело.
Между тем, трое оставшихся конвоиров одновременно направились к вожаку варваров. Надеясь, не иначе, что его гибель заставит недругов убраться восвояси.
Ближайшего из имперцев вожак встретил ударом топора. Удар вышел удачным — сильным, по крайней мере. Воин, встретивший его выставленным щитом, не смог оный щит удержать. Металлический прямоугольник с изображением солнца с глухим стуком упал на землю.
Но столь успешный удар оказался для варвара единственным, который он успевал нанести, сражаясь против трех противников сразу. Второй из этих противников ударил мечом — и предводитель варварской ватаги едва успел отклониться. Не то бы лишился головы, а так просто остался без рогатого шлема.
Меч третьего из всадников-имперцев целил в туловище варвара. Кольчуга предохранила его от раны, и все же сила удара оказалась немалой. Все равно как дубиной врезали. Вожак завалился на бок, выпадая из седла. И от падения удержался лишь благодаря руке, уцепившейся за узду, да ноге, застрявшей в стремени.
Удержался — да так и повис вниз головой, немного не дотягиваясь до земли. Что и говорить: жалкое зрелище!
Черный конь бестолково переступал, оставшись без управления. Несколько варваров кинулись было на выручку вожаку, но один из всадников-имперцев направил своего скакуна им навстречу. Быть втоптанным в землю не хотелось даже этим диким и отчаянным рубакам, так что пришлось варварам броситься врассыпную.
Лучник сподобился еще одному выстрелу… но тщетно. Стрела отскочила, налетев на своевременно выставленный щит.
Тем временем мозг Глеба лихорадочно работал, оценивая противников так же, как если бы дело происходило на арене. «Итак, конный воин и передвигается быстрее пешего, и атакует сильнее, — думал Глеб, — вдобавок, у имперских воинов есть щиты и доспехи. То есть, защищены они тоже лучше. Тогда в чем же их слабое место? Ах, да! У них… нет земли под ногами!»
Как использовать данное обстоятельство соображал Глеб недолго. А как сообразил — улучил момент, когда распугавший варваров всадник замедлил ход. И, подскочив к нему из-за спины, ухватил за плащ. Крепко ухватил, обеими руками.