Охота на разведенку
Шрифт:
Все равно это все прекратилось бы. Так уж лучше раньше, чем позже. И так черт знает, что с ней творится.
Объявившаяся после отпуска, невозможно похорошевшая Катя, вытянув из подруги всю историю, жестко припечатала:
— Дура ты, Маринка. Такого мужика упустила.
— Какого?
Марина лишь плечами пожала.
— Единственного, овечка ты ненормальная!
— Да с чего бы он единственный? — удивилась Марина, — у меня Вадик был…
— Нет, — авторитетно заявила Катя, — Вадик твой, раздолбай и балбес, это твоя первая любовь.
— Да что ты городишь? — уже возмутилась Марина, — да я с ним просто… Да он просто…
— Ну вот скажи, — Катя прищурилась на нее, отпила из бокала, — ты о нем думаешь? А чего думаешь? Чего вспоминаешь?
Марина молчала. О таких вещах она рассказывать была не готова.
— Не хочешь говорить, — Катя пересела к ней ближе, — так я сама скажу. А вспоминаешь ты, подруга, как он на тебя смотрел. Как трогал. Как улыбался. Как тра…
— Стоп! — торопливо оборвала ее Марина, жутко покраснев. Нет, все же обсуждать такое вещи она не могла ни с кем.
— Ну вот. О чем я и говорю. — Катя удовлетворенно откинулась на спинку стула, отпила еще вина, — знаешь, может, я неправильно выразилась… Не единственный. Твой. Позвони ему.
— Нет. — Марина отвернулась. — Как ты себе это представляешь? Сначала сама все разорвала, а теперь звонить? Как это будет выглядеть?
— Да не похрен ли тебе! — возмутилась Катя, отбирая телефон у Марины, — долго ты будешь на мнение других ориентироваться? Сколько можно!
— Отдай! — Марина рванулась за телефоном, но вино сработало, как надо, вовремя отключив ноги и подставив табуретку, и Катя, отпрыгнув на другой конец комнаты, быстро пролистала книгу контактов, выцепила нужное имя и нажала на звонок.
— Не смей! — Марина, обливаясь холодным потом, наконец, выпуталась из табуретки, и побежала, чтоб вырвать трубку.
Но этого не потребовалось. Механический голос ответил, что абонент недоступен, и Катя, хмыкнув, вернула телефон.
— Ничего, включит, увидит твой пропущенный, и перезвонит. И ты возьмешь трубку, поняла? — настойчиво глядя Марине в глаза, заявила подруга. — И попробуй только не взять, дура! Вот если бы я в свое время не взяла трубку, когда Ромик звонил, то сидела бы сейчас одна, в полной и беспросветной жопе!
Марина тогда ушла, хлопнув дверью, разозлившись до невозможности.
А теперь, постукивая зубами от холода, бредя к остановке в сгущающейся осенней темноте, подумала, что, если и в самом деле позвонит, то возьмет трубку. Если позвонит.
Это решение удивило даже ее саму.
И принесло почему-то облегчение.
Рядом с визгом затормозила темная машина.
Марина опасливо отошла подальше от края тротуара, двинулась быстрее.
Ни о чем плохом она не думала, просто инстинктивно приняла меры предосторожности.
Дверь открылась, веселый парень, выскочивший с пассажирского сидения, начал клеится к Марине.
Она,
А тот, внезапно подхватив ее под локоток железными пальцами, потащил к машине.
Марина даже растерялась от ужаса и неожиданности. Она никак не могла осознать, что это с ней происходит, наяву.
Прошли уже те годы, когда вот так вот, с улиц их города таскали понравившихся женщин отморозки. Сейчас все было спокойно, мирно, тихо.
И от этого то, что происходило, казалось нереальным, невозможным. Диким.
Марина, сбросив с себя морок, попыталась вырваться, крикнуть, но ей закрыли рот так плотно, что сразу стало не хватать воздуха и затолкали на заднее сиденье.
Парень, что схватил ее, сел рядом и приставил нож к горлу.
— Тихо, бля! — он нажал чуть посильнее, Марина взвыла вытаращив глаза, — не ори! А то сейчас от мордахи только ленты останутся!
Марина застыла.
Нож прошелся по шее вниз, до груди.
— Хорошо себя веди, тихо, поняла?
Марина кивнула.
— Поехали, — повернулся к водителю парень.
Нож он убрал сразу же, как машина тронулась, необходимости в нем больше не было.
Марина, сначала пытавшаяся поговорить со своими похитителями, выяснить хоть что-то, после второго грубого рыка замолчала и только с тревогой всматривалась в лобовое стекло, пытаясь узнать дорогу, по которой ехали.
Она никак не могла побороть мелкую злую дрожь тела, буквально зуб на зуб не попадал от ужаса.
Куда ее везут? Что хотят? Лиц не прячут, ей глаза не закрывают… Значит… Убьют?
Но ей нельзя умирать! У нее Артемка! Он ждет, дома с бабушкой! Нельзя!
Марина потом не могла вспомнить, о чем она думала, пока ехала в страшной машине с молчаливыми похитителями. Мысли разбегались, как тараканы, порывы поговорить еще раз, выяснить ситуацию, убедить, что произошла ошибка, договориться, наконец, сменял ужас от постепенного осознания своего положения, от понимания, что ей никто и ничто не поможет… И даже не придумывалось ничего путного, никакой собранности в критической ситуации, ничего похожего на то, о чем читала в детективах, смотрела в боевиках… Просто полный, абсолютный ужас и растерянность.
И только одна мысль, что держала уплывающее сознание якорем. Артемка. Она все сделает ради Артемки. Он ждет маму.
Марину привезли в центр города, в частный сектор, к дому с огромным забором.
Вытащили из машины, толкнули ко входу.
Уже в прихожей, по характерному запаху стало понятно, что это баня. Скорее, банный комплекс, потому что помещение вестибюля было внушительным, с множеством дверей. И безлюдным. Марину втолкнули в одну из дверей, закрыли на замок.
Стены, обитые деревом, увешанные безвкусными картинами, тяжелые портьеры на зарешеченном окне. Огромная кровать с матрасом в непромокаемом наматраснике в центре.