Охота на разведенку
Шрифт:
Она сжала в кармане ключи от дома, готовясь в случае чего к обороне и радуясь, что Артемку на две недели осенних каникул забрали родители в деревню к бабушке.
Человек сделал шаг, и иллюзий не осталось. Это за ней.
Марина резко обернулась, посмотрела на чужака. И замерла.
Олег стоял совсем близко. Такой красивый, небритый, осунувшийся, в дорогом черном пальто. Пахло от него дальней дорогой.
Марина выронила ключи и в изнеможении оперлась спиной о дверь.
Надо же. Приехал.
— Ну привет, Красная Шапочка, — тихо сказал он, разглядывая ее испуганное лицо, бледную кожу, и, наверняка,
— Привет. — Она еле разлепила губы.
— Смотрю, времени не теряешь, да? Другого Серого волка нашла… И как?
— Это тебя не … С какой стати вообще… — Марина честно пыталась рассердиться, потому что явно было, на что, но не могла.
Сердце стучало так сильно, что, казалось, даже через плащ видно, как бьется, кровь прилила к щекам и шее, взгляд неконтролируемо приникал то к шетинистому подбородку, то к сухим губам, избегая глаз. Очень хотелось посмотреть. Но страшно, боже мой, как страшно. Вдруг он поймет ее реакцию? Вдруг он…
Тут Олег резко наклонился, Марина непроизвольно вжалась сильнее в дверь, испугавшись внезапного движения. Но он всего лишь поднял ключи. Запрокинул голову и поймал ее взгляд. Да так и замер перед ней, на одном колене. Марина задержала дыхание, чувствуя, как натягивается что-то между ними, до истончения остро.
И когда рука Олега легко легла на коленку и двинулась вверх по бедру, Марина все еще не могла дышать, а натяжение стало струнным и звенело предупреждающе.
Он вел себя нагло.
Особенно после того, как так поступил: пропал на три недели. И Марина сейчас легко могла бы это прекратить, остановить его. Но воздуха не было, чтоб сказать хоть слово, и сил не было, чтоб сделать хоть одно движение.
Рука добралась до подола юбки и нырнула дальше. Олег медленно поднялся, не отрывая взгляда, не убирая ладони, и встал невозможно близко, словно хотел поймать ее дыхание, которого не было. Пальцы его, пройдя резинку чулок, обожгли голую кожу, Марина дернулась и наконец-то вздохнула, Олег подался вперед, ловя ее вздох, вжал широкой грудью в дверь, и натяжение лопнуло, вырвавшись дикой лавой дурмана, затопило, отключило полностью все мысли, все намерения, все несказанные слова. Только жажда осталась. Повинуясь этой жажде, Марина вцепилась в отвороты пальто Олега, потянулась за поцелуем, но он только выдохнул жарко ей в шею, полностью поглощенный решением первоочередной задачи. Добраться, наконец, до кровати.
Одним движением открыл дверь, втолкнул Марину внутрь и каким-то безошибочным чутьем нашел ее комнату. Еще пара секунд, и треск раскладного дивана, с утра не убранного из-за спешки, послужил сигналом для досадной паузы. Небольшой паузы, потому что Олег, моментально оценив обстановку, потерся щетиной о нежную кожу шеи Марины и шепнул:
— На пол?
И, не оставляя ей времени опомниться и завязать диалог, просто стащил с дивана подушки и одеяла и уложил женщину спиной прямо на них. Встал на колени, не давая подняться, сдернул пальто, стащил через голову футболку. Поймал восхищенно-жадный взгляд, улыбнулся удовлетворенно. Котяра, довольный собой, знающий, что хорош. Но он и в самом деле хорош. Так хорош, что глазам больно!
Марина опять замерла, разглядывая, зависнув буквально, поэтому не сразу поняла, что ее тоже раздевают, распахивают плащ, задирают платье. Она сама ничем помочь не могла, руки просто не слушались, тянулись к нему, чтоб потрогать, погладить, ощутить опять гладкость и жар его кожи, силу мускулов. Пальцы сами собой зарылись в отросшие на затылке волосы, сжались, в попытке поторопить, притянуть ближе.
Олег добрался, наконец, до ее губ, поцеловал, жадно и грубовато, провел уже обеими руками по бедрам, раздвигая, забрался в трусики.
И на этом предварительные ласки закончились за их полнейшей ненадобностью. Марина застонала от резкого вторжения, к которому была готова еще с того момента, когда увидела его у своих ног в подъезде. Олег не собирался щадить ее, давать ей привыкнуть, двигаясь быстро и мощно, словно упущенное время наверстывал.
Марина тонула в этой жесткости, такой знакомой жадной силе, подчиняющем взгляде. Он не отпускал ее ни на секунду, буквально поглощая ее, как вампир, насыщаясь ее податливостью, готовностью принимать его всего, без остатка, нежностью, что так контрастировала с его практически грубыми, безжалостными манерами. Она льнула к нему, как тонкая лоза к массивному утесу, обволакивая, завоевывая своей гибкостью. Завладевая полностью.
И Олег даже не понял, каким образом оказался внизу, с восхищением глядя, как извивается, дрожит от напряжения изящная талия, подпрыгивает в такт движениям небольшая, очень аппетитная грудь, наливается кровью закушенная губа. Марина наклонилась к нему, легко вплела пальчики в отросшие густые волосы, с наслаждением провела языком по шее, куснула за мочку уха. И вскрикнула, когда он опять захватил инициативу, прижимая ее к себе, фиксируя жестко и впиваясь снизу так сильно, что, казалось, еще немного такого темпа, и она с ума сойдет. Он задевал каждым своим рывком в нее какую-то точку внутри, и Марина, беспрестанно шепча что-то невразумительное, полностью отдалась в его власть, не пытаясь больше своевольничать.
Удовольствие было неожиданно резким и сокрушительным. Марина не смогла сдержаться и закричала, вжимаясь в Олега, дыша только его разгоряченной кожей, делясь с ним своим взрывом и чувствуя ответную дрожь и легкий укус в шею.
Она не сразу смогла прийти в себя, растекаясь по телу Олега довольной кошкой и получая дополнительное удовольствие от ощущения его под собой и в себе. Он лениво и сладко нацеловывал укушенное место на шее и тоже не торопился переменить позу. Чувствовалось, что ем нравилось лежать вот так, с нею на груди. И от этой простой тактильной радости сносило крышу еще сильнее, чем от бурного внезапного секса. Не хотелось говорить ни о чем, ничего выяснять. Если бы можно было вот так пролежать всю ночь, а то и весь день, Марина бы это сделала.
Но мир вокруг дал понять, что тоже существует, грубыми криками из-за двери. Мужскими, скандальными, пропитыми.
— Какого хера орешь, тварь! Все приличные люди спят!
Марина тихо вздохнула. Опять ее соседка привела мужика. И теперь этот мужик качал здесь права. Такое часто случалось, жизнь в общаге не дарила иллюзий. Соседка регулярно водила гостей, пила с ними на кухне, а затем трахалась в комнате, выселив дочь-подростка спать на кухню. И шума от нее обычно было гораздо больше, чем от Марины сейчас. На все замечания Марины соседка реагировала бранью и угрозами. Дескать, она в своем доме может делать, что хочет, и кричать так, как хочет.