Охота на рэкетиров
Шрифт:
— Обколотый он был, — с уверенностью сказал Степа, игнорируя слова Михеича. — Наркоман, мать его.
— Похоже, что и так. — Михеич почесал затылок. — И откуда эта напасть только берется на нашу голову? Жили — не тужили. Эх, елки-палки, — Михеич махнул безнадежно и заковылял в открытые ворота мастерской. — Приложи руку холодным, Степан, и давай за работу.
— Слышь, Михеич, — в вдогонку мастеру сказал Степа, — ты б свояку позвонил в милицию, а…
Михеич обернулся, посмотрев на рабчонка, как на дурака.
— Чтоб нам гараж через неделю спалили? Денег дал и пускай катит, куда подальше. На все четыре. Даст
К четырем часам пополудни Андрей выехал на автотрассу М2 много севернее Днепропетровска. В районе города Краснограда, и сразу свернул на Полтаву. До Полтавы оставалось — рукой подать. Он поднажал, намереваясь преодолеть остаток пути без остановок.
Вечерело. Солнце так и не побаловало землю, весь день пропрятавшись за толстой ширмой из туч. И судя по всему, и не думало появляться. Дождь едва заметно моросил, но тяжелый свинцовый фронт, надвигавшийся теперь с запада, обещал к ночи разразиться ливнем, а то и бурей. Бандура устремился навстречу непогоде.
Глава 10 КОНЕЦ ВИКТОРА ЛЕДОВОГО
Небо над головой Анны Ледовой приобрело противоестественно желтый оттенок. Оно казалось тусклым и каким-то омертвевшим, будто картина далекого и безрадостного будущего. Словно Солнце почти израсходовало свою титаническую энергию, согревавшую землю миллиарды лет. И как только источник живительного тепла иссяк, голубая планета из колыбели цивилизации превратилась в мерзлый, твердокаменный погост.
Аня поежилась. Никакого ветра не было, зато мороз стоял — как на полюсе. Легкий сарафан до колен — такие в восьмидесятые были в моде, — открывал ее тело безжалостным прикосновениям холода. Мороз жалил кожу под тонкой хлопчатобумажной тканью, студил плечи, леденил живот. Кончиков пальцев Анька не чувствовала.
Анна поглядела по сторонам. Она находилась на холме. Под ней располагался мертвый городок из безликих пятиэтажкек. Безжизненный свет заполнял немые улицы. Ломаная линия из крыш, труб и холмов скрывалась в лимонных сумерках.
«Где я и какого черта тут делаю?» — спросила себя Анна Ледовая.
Как бы в ответ несколько голосов протяжно завыли у нее за спиной. Вой отдавал липовой горечью и был отвратителен, хуже некуда. Выть таким образом способны только плакальщицы по найму.
Анна зашагала к ближайшей пятиэтажке, освещенной тем же бледным призрачным светом. Окна чернели провалами в потусторонний мир. Двери парадного оказались распахнуты настежь, как случается в многоквартирных домах, когда кто-то куда-то переселяется. Или когда похороны. Кликуши в надвинутых на головы темных капюшонах стояли согбенно, выстроившись перед парадным двумя неровными шеренгами. Попахивало чем-то кислым. Запах Анне не понравился.
— Ленечка, — беззвучно сказала Анна, вдруг, каким-то образом осознав, что сыночка больше нет на этом свете. Что эти плакальщицы, отдающие кислятиной, здесь явно не спроста.
«Я не подыму глаза, — поклялась себе Анна. — Ни за что не подыму».
Но глазные яблоки не послушались ее. Анька взглянула на свой балкон. На тот, что ей приходилось делить с противной, помешанной на бигуди жлобихой, женой старшего прапорщика, которого первый муж Анны, танкист, за глаза называл страшным прапорщиком. Аньке едва стукнуло двадцать, ничего целиком своего у нее еще не было.
«И сейчас нет…»
Балкон торчал на месте, огражденный металлическими прутьями, слегка выгнутыми наружу у перил, выкрашенных хаки. Анна частенько выкатывала на балкон коляску с Ленечкой, он спал на свежем воздухе, пока она стряпала и убирала в квартире. Или сама выскакивала — выкурить сигарету, в тайне от мужа, который не переносил даже запаха табака. Он еще не пил по-черному, она еще не гуляла. Все было только впереди.
Анна не увидела на балконе коляски. Место, где она обыкновенно стояла, занимали две старые кухонные табуретки. На табуретках лежал гроб, оббитый красной тканью. Такой короткий, что у Анны захолонуло сердце.
Замычав по-животному, она кинулась в подъезд, преодолела три лестничных пролета, едва касаясь подошвами выщербленных бетонных ступеней. Замерла перед дверью, перетянутой коричневым дерматином предыдущим жильцом, майором, получившим распределение в Венгрию. Толкнула дверь плечом, очутившись в узком коридоре, освещаемом лампой, на которую они с мужем все собирались, но так и не купили плафон. Ее ноги стали ватными, теп не менее, она сделала еще несколько шагов, до перекрестка с кухней, и едва не врезалась в мужской силуэт, появившийся оттуда.
— Игорь? — пролепетала Анна, захлебываясь рыданиями. — Ведь это неправда, так? Этого не может быть!
Анне казалось, будто она бежит мимо мужа, к балкону. На самом деле, подошвы приросли к линолеуму, ноги подогнулись, она сползла на пол в углу.
Он встал над ней, покачиваясь из стороны в сторону, в белой майке и галифе, державшихся на подтяжках. Босые пятки торчали из тапок без задников.
— Не уберегла, — сказал Игорь механическим, неживым голосом заговорившего медного таза. — Ты его не уберегла.
— Я?
— Ты, сука!
Анна обхватила голову руками, шепотом повторяя:
— Ленечка, Ленечка, Ленечка…
— Анька?! — Кристина взяла подругу за плечо и встряхнула пару раз.
«То-то крику будет, если синяки останутся», — мелькнуло в голове Кристины.
— Ленечка!
— Анька! Чтоб ты жила сто лет! Да очнись же!..
— Ленечка!..
Кристина перевела дух. Она уже добрых пять минут пыталась растолкать подругу. Тормошила, дергала за руки — бестолку. С таким же успехом Кристина могла бы принудить мраморный памятник Пушкину пробежаться по одноименному парку.
— Анька, мать твою?! — Кристина отступила на шаг. Затем вернулась и потащила куму с кровати. Анькина голова соскользнула с подушек. Женщина застонала во сне, несколько раз хриплым шепотом повторив имя сына. Глаза Анны оставались закрыты, на лбу выступила испарина.
— Анька! Вставай! Ну же! Вставай! — Кристина разогнулась, заламывая руки в отчаянии. — Анька!.. Очнись, коза! Беда у нас! Слышишь?! Да что же это такое?! Что мне, водой тебя окатить?!
Кристина отступила на шаг, всерьез подумав о студеной воде из артезианской скважины, пробитой на дачном участке Ледовых. Двигаясь спиной, Кристина натолкнулась на журнальный столик и едва не перевернула его. Часть разбросанных по столешнице предметов со звоном покатились на пол. Бутылка водки упала на бок. Жидкость толчками выплескивалась из горлышка, исчезая в ворсе ковра.