Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
Мимо бесшумно проплыл гибрид-автомобиль, высокомерная девочка в салоне смотрела перед собой и вдаль. Старики проворно убрались с проезжей части: клиновидный телоотбойник люксовой "Златы-старт" красноречиво указывал на людоедские наклонности юной хозяйки. Принцип безусловной виновности пешеходов ввели давно, но телоотбойник ставили не все, далеко не все.
– И это тоже прогресс. Обратил свое старческое внимание на личико, ага? Вот сколько ей лет? На первый взгляд тринадцать-пятнадцать, а на самом деле? Геронто-медицина прет...
– Автострадная!
– уважительно сказал Виктор, провожая сальным взглядом
– Сенсорная! Видел, как она штурвал? Двумя пальчиками!
– Ну и взял бы себе такую. Деньги же есть?
– Девочку? Я бы взял, да не пойдет... Слушай, когда мы перестанем девочек глазами провожать, а? Шея болит!
– Ты говорил, когда ничего не сможем делать. В смысле, с ними. Ты сам говорил. Помнишь?
– Тут забудешь! Семьдесят лет напоминаешь! Ох и противный, пень старый... в юности таким не был!
Мимо скользнула еще машина, уже на автопилоте. Молодежь в салоне оживленно переговаривалась и размахивала бокалами - студенты возвращались с учебы.
– Если серьезно, то ты прав, конечно, - вдруг сказал морщинистый Серега.
– Толку, что техника изменилась? Люди остались прежними. Как сейчас говорят? Россия - страна заборов? Загородили всё. Что рядом протекает огромная река, можно узнать только из географического справочника. За последние сорок лет все берега закрыли, сплошь частные владения...
– Вот! Ох противный! Все понимаешь, но споришь! Люди недалеко ушли от скотов!
– Даже возвращаемся!
– буркнул Серега.
– В наше время все-таки на населении эксперименты не ставили. Какое-то понятие о человечности оставалось. Помнишь, как мы долголетие получили? Мы-то получили, а дети наши не выдержали...
Старики помрачнели.
– Может, нас действительно откачивали от отравления выбросами?
– неуверенно возразил Виктор.
– Ага. И живем мы после этого уже сколько? Нет, Витя, на нас отрабатывали то, что теперь позволяет вон той девочке выглядеть на пятнадцать, когда ей тридцать пять! И на бессмертие она не решилась именно потому, что гибель наших детей выявила рискованность подобных процедур. Мы с тобой выжили вопреки, а не благодаря. Помнишь, как нас корчило?
– Ну... что тут сделаешь?
– вздохнул Виктор.
– Жизнь такая. У нас нет возможности ее изменить!
– Есть. И всегда была.
– Не городи чушь! Ну что ты изменил за... сколько мы живем?
– Не считал. Лет двести. Я имел в виду - вообще возможность. Была всегда и сейчас есть. Например, там, в космосе. Там другие условия. Другие люди. Не как мы. Сейчас сложилась такая ситуация, что будущее человечества решается в астероидных кластерах.
Виктор задрал голову, посмотрел в голубое небо.
– Скажешь тоже, будущее, - пробормотал он.
– Косменам не опуститься на Землю. Что они могут решить? Как они вообще там живут, не представляю, я бы не смог. Нищета в пещерах. И еще война.
– Ну и что? Живут. Дружат, влюбляются, к лучшему стремятся...
– Ну не городи чушь, ёк-макарёк! Кто стремится? Люди?! Да мы такие скоты, что только ради себя!
– Не все. Не всегда. Слышал, что там творится? Вот то-то же. Честно скажу: была бы возможность уйти в космос, помог бы сынам Даждь-бога разнести там все в клочья. А потом спустились бы на Землю - и здесь все в клочья...
–
– Твой клон такой же?
– Не клон, сын, - твердо сказал старик.
– Человек не просто набор генетических свойств.
– Ты его не видел ни разу, а туда же, сын!
– Парень вырос, - улыбнулся старик.
– Задумался о жизни. Нашел меня. Мы встречаемся. Так, в одном видеомире, не по-настоящему, но поговорить можно. Это к слову о том, что да как я изменил в жизни к лучшему. Да, и он называет меня отцом.
– Воюет?
– Там все воюют. В космосе гражданских нет.
Виктор-Виктуарий завистливо вздохнул. Ему встречаться было не с кем уже много-много лет.
Они не спеша закончили работу, собрали обрезь на утилизацию. Виктор-Виктуарий деловито выкопал пару кустов цветушника, приговаривая, что если взять от много немножко, то это не воровство, а дележка. Его напарник морщился, но не препятствовал - русских отучать от воровства бесполезно. На Земле - бесполезно. Потом они разделились: Виктор с уворованными кустиками пошел к своему гибрид-мобилю, или просто "гибриду", а Сергей отправился в коммунальный поселок пешком. Он любил ходить. Светлая тропинка рядом с дорогой напоминала ему о давно ушедшей юности.
Он шагал неторопливо, ловил лицом пыльные степные ветерки, уклонялся от веток кустарника, поглядывал с интересом на скользящие мимо машины. В мобилях раскатывали в основном старые русские, их дети и слуги - элита, в общем. Вот с кем было б интересно поговорить. Но старые русские, к сожалению, недоступны. Они жили в особом мире мобилей, элитных поселков, пляжей, яхт, спортивно-развлекательных площадок, университетских городков и правительственных кварталов, закрытых для простых смертных. Он не был простым смертным, скорее бессмертным, но эти территории были закрыты и для него. К тому же о своем бессмертии он не распространялся. Жив, и слава Даждь-богу.
Он шагал, провожал глазами волшебно красивых бисекси за штурвалами гибридов и думал, а что бы он смог всерьез ответить на вопрос напарника. Действительно - что он изменил в жизни, чего достиг? Дети? Умерли, как и многие другие, когда попали под ядовитые выбросы одной из многочисленных аварий эпохи гибели государств...
Он усмехнулся. На самом деле он кое-что сделал. Написал несколько философских книг, в те далекие времена считавшихся развлекательной литературой, фантастикой. Новая философская система, созданная им во времена, когда философию считали выродившимся явлением - много это или мало? В юности казалось, что мало, почти что ничего. Да так оно и было. Его книги не были популярными тогда, не принесли славы и богатства. Не популярны они и сейчас, ибо хищную прямоходящую обезьяну не привлекает путь человечности. Вон они, волшебно красивые бисекси, сбивающие любого зазевавшегося пешехода телоотбойниками своих безумно дорогих мобилей. И все считают это нормальным. И все же... да, его книги не популярны. Но он сделал все, чтоб в них сохранилась искра человечности, нечто, отделяющее человека от животного. Сохранилась во времена, когда о человечности стыдились упоминать. Сохранилась - и вот наконец разгорелась. Сыны Даждь-бога - его сыны. Его идеи оказались востребованными через столько лет, кто бы мог подумать...