Охота на тринадцатого
Шрифт:
„Нибелунг“, звездно — радужный флаг
— Мой адмирал, корабль наш! — победно доложил командир штурмовой бригады имперского спецназа.
— Сам вижу! — бросил адмирал, не отрывая взгляда от мультиэкрана. — Эти, как их… герои сраные! Что они там делают, а?
Видеоконтроль корабля в основном уцелел, и на мультиэкране четко были видны все действия сумасшедших русских. Слаженной группой они отходили куда-то к двигателям, огрызались экономным огнем, падали, подхватывали упавших и снова отходили… Высокая девушка в обгоревшем пехотном „хамелеоне“
— Убегают! — пожал бронированными плечами командир штурмовой бригады и презрительно усмехнулся. — Не убегут! Мы выбили им половину состава, выбьем и оставшихся!
— А убитых зачем подбирают?
Штурмовик снова пожал плечами:
— Чтоб не использовали на органы. Русские считают, мы разбираем убитых на органы. Большая глупость с их стороны.
— А мы не разбираем?
— Разбираем. А какая разница? Мертвым все равно. Но живым труднее уходить…
Адмирал дернул щекой и поднял руку, приказывая не мешать.
— Что это? — спросил он вдруг, указывая на экран. — Вот это вот — что?
— Мы гоним русских в засаду, — вглядевшись, доложил командир бригады. — Сэр.
Адмирал вскинулся и уставился рыбьими глазами на штурмовика.
— Как в засаду, если они нас видят? — резко осведомился он. — Посмотри! Или ты, как тебя там, не видишь?! Где, где моя разведка? Капитан Тирпиц, почему они нас видят?! Почему они снова нас видят…
Экран внезапно мигнул и покрылся цветными пятнами.
— … а мы их нет? — спокойно закончил адмирал.
— Возможно, русские установили на корабле собственную систему наблюдения, — пожал плечами разведчик и развернулся к команде техников, обеспечивающих работу аппаратуры.
Изображение восстановилось так же внезапно, как и пропало.
— Засада уничтожена, русские уходят, — желчно констатировал адмирал. — Кто-нибудь может сказать, как это получилось? И куда они уходят?
Ответом ему было неловкое молчание. Потом командир штурмовиков забормотал в переговорник, подтягивая к месту боя все возможные силы.
— „Тринадцатый“, — задумчиво пробормотал Штерн. — „Тринадцатый“… Кто-нибудь может дать мне связь с русскими?
— Если только использовать схему экстренного оповещения руководящего состава… — нерешительно сказал один из техников.
— Так используй, лейтенант Радович! — рявкнул адмирал. — Мне же не с тобой надо потолковать, а вон с ней — пока она не перебила наших хваленых штурмовиков!
Техник — лейтенант недовольно поджал губы и склонился над панелью управления. Мультиэкран полыхнул на мгновение алым. Девушка в пехотном „хамелеоне“ подняла голову, бесстрашно посмотрела прямо устройство связи — и уважительно вскинула ладонь к шлему.
— Приветствую, мой адмирал.
Вокруг девушки тут же собралась группа угрюмых бойцов, развернувших оружие во все стороны. Русские явно были готовы биться за своего командира со всем миром. Кто-то особо подозрительный даже развернул пулемет на устройство экстренной связи. Адмирал с усмешкой отметил, как непроизвольно сделал шаг назад командир бригады имперского спецназа, увешанный броней по самые глаза. Смутил бравого штурмовика прицел русского пулемета, очень смутил!
— Лючия! — сглотнул, решительно сказал адмирал. — Может, я старый дурак, но прошу тебя сдаться! Вам не вырваться с „Нибелунга“!
Девушка печально улыбнулась, на мгновение снова став той милой и нежной пилотессой, в которую адмирал безоглядно влюбился в свое время.
— Людвиг… ты кто угодно, но только не старый и не дурак. Не наговаривай на себя. Мне очень жаль, что ты наш противник. Очень — очень жаль. Правда.
— Гарантирую свободу твоим бойцам, — тихо сказал адмирал. — Пусть уходят. Если ты останешься. Слово адмирала.
Девушка посмотрела на Штерна с затаенной болью и молча покачала головой.
— Слово адмирала ничего не значит, пока рядом стоит Генрих фон Тирпиц, запытавший на Клондайке амазонок до смерти! — грубо сказал боец с пулеметом. — Твой урод пытал девчонок, понятно? Техник — лейтенант Еремеев, честь имею!
И дал очередь. Изображение полыхнуло и почернело.
— Это правда? — не оборачиваясь, спросил адмирал.
— У нас было предположение, что амазонки — продукт генной инженерии, — пояснил разведчик невозмутимо. — Требовалось установить пределы их жизненных возможностей…
Адмирал достал пистолет и выстрелил разведчику в грудь. Развернулся, добавил в голову — и так же молча отвернулся к экрану. Пистолет остался в свободно опущенной твердой руке. Офицеры сопровождения старались не дышать — и не смотреть на лужу крови под лежащим телом.
А адмирал спокойно смотрел на мультиэкран. Он справедливо ожидал очередного чуда, характерного в последнее время для русских. Даже больше — он надеялся, что оно непременно произойдет. Даже еще больше: он основательно подготовился, чтоб не пропустить ничего важного. В частности, активировал комплекс штабных программ, задав единственную установку — отслеживать чудо. Вообще-то в реалиях космических войн штабные программы считались уязвимыми и заменялись живыми офицерами, но адмирал Штерн за долгую жизнь преисполнился черного цинизма по отношению к подчиненным и искусственному интеллекту доверял гораздо больше. А штабные офицеры… стоят за спиной молча, вот пусть и стоят. И помалкивают.
— Штурмовикам — уничтожить русскую команду! — резко приказал он. — Разнесите „Нибелунг“, но перебейте их всех! Приступайте!
— Адмирал, вам вызов с внешних линий! — вдруг подал голос техник. — Приоритет „воздух“, соединяю!
Экран вспыхнул разверткой пространства боя.
— Вне логики, — раздался красиво модулированный голос робота. — Отделение от „Нибелунга“ шести объектов в зоне распределенных двигателей. Транспортный катер класса Bloody eagle, пять истребителей класса SS. Вне логики.