Охота на Велеса
Шрифт:
– Ой, кто бы говорил! – подхватила я и, посмеиваясь, парировала его шпильку: – Сам-то был не толще щепки.
Наглец расхохотался:
– Хорош, если бы не я, сидеть бы тебе там до сих пор!
– Слезла бы! – заносчиво ответила ему и показала язык. – Есть захотела б и слезла!
В кухню вошёл хмурый дядя Семён, прервав наше веселье.
Вмиг стало неприятно, и я напряглась. Смех как рукой сняло. От тягостного предчувствия засосало под ложечкой. Метнула испуганный взгляд на Остапа. Он тоже изменился в лице, его взор
– Вот что, ребятушки, – произнёс Семён Георгиевич, грузно садясь на стул. – Борис прислал мне эсэмэмску. Собирайте-ка живо ваши вещи и уходите на дальнюю заимку. Остап, останешься с Алькой. Там переночуете и дуйте в санаторий. Лина, отец велел тебе забрать какой-то пакет у сторожа.
– У Егорыча? – сказала я, кивнув для убедительности.
– Да, – подтвердил дядя Семён. – Что внутри, я не знаю, Борька не уточнил. Сдаётся мне, что там у них стряслось что-то серьёзное. Не теряйте времени на пустые разговоры!
Я уже поднялась, собираясь бежать в комнату, как запиликал мой телефон, лежащий на подоконнике. Мазнула пальчиком по экрану, активировав его, открыла сообщение.
– Что за абракадабра? – с натянутой улыбкой произнесла я. – Это шифр папы.
Повторно прочитала короткое письмо с номера телефона отца.
Мне стало странно: плохо и хорошо одновременно. Будто я долго собирала пазл, и он сложился. Я обрела ясность ума. Мороз прошёлся по коже – пробрал до костей. В глазах потемнело, а кухня исчезла, осталась только чернота…
Я пришла в себя от резкого противного запаха. Было мягко и жарко. Кто-то бережно сжимал меня в своих объятиях.
– Остап? – позвала я, садясь и растирая лицо руками, чтобы смахнуть неясную пелену с глаз.
– Я тут, – раздался его голос над моим ухом.
Дыхание парня обдало теплом ушную раковину. Остап поддерживал меня сзади, видимо, чтобы я снова не грохнулась. Тут же обретался и дядя Семён. Он убрал от моего носа ватку с нашатырём.
– Очнулась, – облегчённо выдохнул друг отца. – Как ты, девочка?
В голосе слышалась усталость.
– Н-нормально… Наверное, – растерянно ответила я, чуть заикаясь и всё ещё пытаясь понять, что произошло.
Мы уже находились в гостиной. Тихо работал телевизор, вещая народу новости мира и страны. Ося сидел, облокотившись на спинку дивана, и нежно прижимал меня к себе.
– Напугала-то как! – пожурил меня отец Остапа, поднимаясь с табуретки, стоявшей рядом.
– Я больше так не буду… скорее всего, – неуверенно пообещала я. – Постараюсь.
Дядя Семён подал мне стакан с травянистым отваром и пояснил:
– Держи. Успокоительное.
– Я вам не барышня какая-то! – взбрыкнула, пытаясь отодвинуть ёмкость с травой.
– Пей-пей, – понукая, словно ребёнка, сказал Оська, подталкивая мою руку к губам и принуждая употребить снадобье.
Поняв, что сопротивление бесполезно, залпом выпила щедрое подношение.
– Умница, –
– …Сегодня в своей квартире были обнаружены два трупа: мужчина и женщина. – На экране появилось изображение моего дома и подъезда. Его ни с чем не перепутаешь – постройка начала прошлого века, стиль – классицизм. Крупным планом выхватили адрес на фасаде. Мы хоть и жили в Латвии, но на месяц-два приезжали в квартиру в Москве. Папа обычно шутил, что хотел надышаться воздухом родины, чтобы потом снова отбывать «повинность» на фирме, в которой работал.
– Они были зверски убиты. Преступникам удалось скрыться. Личности убитых установлены. Это известная предпринимательница и её муж – учёный, биолог. На видеозаписи, снятой камерой в подъезде дома, хорошо видно, что преступники вошли в дом и поднялись на седьмой этаж. Один из бандитов оказался девушкой. Описание соседей, видевших парочку, подходит под описание дочери предпринимательницы и её мужа.
В кадре показалась дверь с номером моей квартиры. Я занервничала. Не знаю, на что надеялась, может, на ошибку? Совпадение? Мало ли домов и квартир с таким же номером…
Вездесущий оператор прошёл внутрь, показывая разруху, кровь, лохмотья, обрывки. Словно там побывал Джек-потрошитель и порубил всё, что двигалось и не двигалось, гигантским топором. Я с ужасом узнавала и не узнавала очертания своего родного и теперь такого недосягаемого отчего дома.
Камера остановилась на расколотом надвое компьютерном кресле, залитом чьей-то кровью, с очерченным мелом силуэтом. В кадре рядом с креслом на полу – такой же силуэт. И море… Нет – океан крови.
Я тяжело сглотнула. Глаза вновь застлала пелена, а по щекам текли слёзы. Меня затошнило, и стала бить крупная дрожь.
Нет! Пусть будет так, что родителей не было дома в тот страшный миг!
Жаль тех, кто погиб!
– Это были не мои родители! – оказывается, я кричала во весь голос.
Остап сдавил меня в тисках стальных объятий. Он держал, а я вырывалась, билась в его руках, сопротивлялась. Хотела убежать, куда глаза глядят… Или не глядят… Как этого хотела я.
Надолго меня не хватило – обессилела. Остап положил меня на диван, вытер ладонью мои щёки. Я смотрела в потолок, пытаясь отрешиться от всего, выкинуть из головы страшный сюжет.
Родители живы. Это убили кого-то другого. Они живы.
– Оська, живо собирайся сам и вещи Альки прихвати, – резко скомандовал бледный дядя Семён. – С минуты на минуту тут могут быть полицейские. Бегите, дети, я вас прикрою. Отвлеку их. Скажу, что вы на охоту ушли, будете лишь завтра.
Остап метнулся наверх в наши комнаты – я слышала топот на ступенях. Всё никак не могла взять в толк, чего они с отцом переполошились? Зачем нам уходить? Убили не моих родителей. Папа мне эсэмэмску прислал – значит жив. И мама жива, как она может умереть? Никак.