Охота на волков (Живым не брать)
Шрифт:
Хорошо, что закрыли шахту. Иначе он так бы и сгнил в этой сырой холодной вонючей Инте.
На хрена ему таможня? Как там в мультике? «Таити, Таити... Нас и здесь неплохо кормят...» С конца девяносто четвертого он служит по контракту во внутренних войсках Московского округа. Квартира в Подмосковье, дача, машина, жена — все как у людей. Еще на первой кавказской неплохо наварил, даже жалел, что война так быстро закончилась. Но и тогда понимал, что «чичики» после кровопускания не успокоятся, придется их по-новому долбить. Как в воду смотрел. И хотя служба здесь не мед, потому как нохи вконец отвязались, на такой войне можно неплохо приподняться, действуя где-то внаглянку, где-то тонко и осмотрительно, но всякий раз с умом.
Да, можно поиметь неплохую выгоду, даже если ты всего лишь замкомвзвода в скромном звании старшего сержанта внутренних войск.
В конце концов, обычные законы здесь не в ходу. Кто не понимает этой простой истины, тот или святоша, или полный кретин, что, впрочем, одно и то же. Беспредельщики здесь все поголовно — от Басаева и Хаттаба до старухи чеченки, от командующего ОГФС до простого российского солдата, прозябающего на заснеженных терских перевалах.
Поэтому Гонтарю все едино, без разницы, кто перед ним — местные русские или нохи. Первые бедны как церковные мыши, и взять с них нечего. Правда, другие не брезгуют и с этих овечек последний клок шерсти урвать: тот же Длинный, к примеру, почти новый кожан из какого-то багажа сегодня умыкнул. Но Петр подобной мелочевкой не занимается, предпочитая иметь дело с «чичиками». Богатые они, сволочи, поднялись на воровстве, грабеже и разбое. Не все, конечно, есть и у них беднота, но с русскими и близко не сравнишь. Бабы чеченские, конечно, не дуры, основная заначка у них в разных укромных местах заныкана. Но и при себе кое-что имеют, на всякий пожарный, причем предпочитают прятать свертки с драгметаллами и баксами у себя на теле. Навертят на себя разного тряпья и думают, что хитрее всех на свете. А Гонтарь всю эту шваль насквозь видит.
Если действовать по-умному, то свое всегда получится отщипнуть. Здесь на каждого есть свой крючок, надо только соображать. Хотя чеченцы злющие, особенно их бабы, но их тоже можно заставить мзду платить. В тех случаях, например, когда они просят пропустить их транспорт без досмотра или не задерживать на «блоке» мужчин с целью установления личности.
Нохчи последние десять лет — а может, и дольше — грабили русских людей, а также использовали рабский труд в своих гнусных целях. Поэтому Гонтарь не считает предосудительным то, чем он здесь порой занимается. В конце концов, он сам русский человек, а потому имеет полное право не знать предела в своей ненависти к этому дикому волчьему племени.
— Ты мне лапшу тут не вешай! — рявкнул Гонтарь, прихлопнув тяжелой ладонью никчемную справку. — Кто такая? Прибалтка? Или хохлушка? Скольких русских солдат убила?! Сколько фальшивых баксов тебе платили за головы расстрелянных российских военных?! Что, тварь, не ожидала? Ничего... Я тебя, паскудину стриженую, насквозь вижу! И ты, путана чеченская, поимеешь от меня по полной программе! На коленях, стерва, будешь передо мной ползать, ноги целовать, чтобы я тебя не шлепнул прям щас, под горячую руку, а сдал органам! По сравнению с моим «блоком» ментовский фильтр тебе покажется раем земным!
— Знаешь, кого она мне напоминает? — поднял голову от сумки крепыш. — Я по видику кино американское смотрел... Про одну телку, всю из себя такую крутую, которая хотела в спецназе служить. Называется, кажется... «Солдатка Жанна».
— Нет, не так, — вмешался Длинный, считавший себя самым умным и начитанным в компании. — Фильм называется «Солдат Джейн», в главной роли Деми Мур.
— Заткнитесь оба, — проворчал Гонтарь. — Тщательнее шмонайте! Нутром чую, что в шмотках у нее что-то заныкано!
Дольникова сидела понурившись на самом краешке табурета. Остатки жизненной энергии, то, что вынесла из Грозного, она израсходовала целиком еще раньше, когда ее допрашивал на «блоке» возле Первомайского старлей. Сейчас она тупо смотрела прямо перед собой, не в силах сосредоточиться хоть на какой-то дельной мысли.
В транзитном лагере, улучив момент, она умылась и сменила нижнее белье. Сменного бюстгальтера у нее не было, поэтому она, ополоснувшись под краном, надела тонкий свитер — относительно чистый — прямо на голое тело. Теперь, когда отобрали куртку, ее бил озноб — то ли от холода, сквозившего ей в спину через приоткрытую дверь, то ли от нервов.
Напрасно она в лагере смыла с себя копоть и грязь. Тем самым она как бы лишила себя защитной маскировки.
Эти сволочи разлучили ее с Иваном. Что с ним? Где ее мальчик? Она ничего о нем не знает.
— Где мой сын? — с усилием разлепив губы, спросила Дольникова. — Зачем вы нас здесь держите? Что мы такого плохого вам сделали?
— Хватит корчить из себя невинность! — заорал Гонтарь. — Разберемся, какой он тебе сын!
Заметив, что беженка скосила взгляд в направлении стены, где на крючьях были развешаны автоматы, он криво усмехнулся:
— Что уставилась?! Видит глаз, да неймет рука? Знаю, дай тебе волю, ты бы всех нас здесь рядком уложила!
— Кто у вас здесь старший? — спросила Дольникова. — Я хочу переговорить с командиром.
— Я здесь начальник! — веско сказал замкомвзвода. — И что с тобой, ведьма чеченская, делать, тоже я буду решать!
В этот момент кто-то извне забарабанил в дверь. Гонтарь вышел из вагончика. Не успел боец раскрыть рот, как сержант принялся его отчитывать:
— Опять дизельку жгете?! Угорите же! Ну что за народ, мать вашу!
— Пацан сбежал, — вклинился солдат, от которого за версту разило дымом и копотью. — Чуть мне руку не прокусил!
Он продемонстрировал свою грязную ладонь, на которой действительно были видны следы от укуса.
— Что значит сбежал? — нахмурился Гонтарь. — Почему не стрелял? Надо было шлепнуть поганца!
— Я пока за «калашом» сходил, пока то-се, его и след простыл...
— А Максимюк? Он же сегодня караулит на «огневой»? Так?
— А он за кипятком как раз зашел... Чаю хотел попить. Почти сутки без пересменки у амбразуры, кишки от холода к хребту примерзли! Пора бы нас подменить, товарищ... командир!
Гонтарю нравилось, когда его называют командиром, и солдатам срочной службы это было известно.
— Ладно, раздолбаи... Чтоб в последний раз! Если пацан будет крутиться где-то поблизости, шлепните его! Ясно?
— Он же малой совсем...
— Вот он ночью гранату перебросит нам на «блок», этот твой «малой»... Но лучше бы, конечно, его отловить! Мне бы с этим мальцом нашлось о чем потолковать!
Прежде чем скрыться за дверью вагончика, Гонтарь распорядился:
— Поднимите «мохора». Того, что дрыхнет. Пусть проверит «сигналки»! Установите еще пару-тройку «растяжек» со стороны фермы! Если наши решат заночевать у соседей, с девяти вечера будет вахтить Длинный... и кто-то из вас троих. На посту не спать! Застукаю — лично гаду уши оторву!