Охота на волков (Живым не брать)
Шрифт:
— А как вы сами оцениваете эту ее затею? — спросил Бушмин. — Что вы сами посоветовали Дольниковой?
Женщина внимательно посмотрела на «Васильева», раздумывая, стоит ли посвящать малознакомого человека в столь деликатные вопросы.
— По этому поводу могу сказать только одно. Если Аня станет заботиться о ком-то, если у нее появится такая возможность, то ей тогда значительно легче будет справиться со своим горем. В противном случае... если она будет жить только прошлым, болью своих утрат, то это прошлое может целиком разрушить ее личность.
— Если я не ошибаюсь, в
— Каждый человек вправе поступать так, как ему диктуют разум и сердце, — на сей раз уклончиво ответила Аксенова. — Что касается поездки в Чечню, то Анна поставила меня перед фактом. Не скажу, что я была в восторге от этой ее затеи, но она сделала выбор, и сделала его сама. Она бы и без нашей помощи попыталась осуществить свои планы, я в этом уверена, поэтому препятствовать ей не было никакого смысла.
Повернувшись к окну, женщина прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. Затем поднялась из-за стола и, отодвинув край занавески, стала что-то высматривать, глядя в окно.
— Кажется, наши ребята вернулись из поездки в Гудермес... Пожалуй, я рассказала вам все, что знаю. А теперь, если вы не возражаете...
Она так и не договорила. Дверь распахнулась, и в дверном проеме возник двухметровый богатырь.
— Вот, командир... — Щетинистая рожа Гараса расцвела в улыбке. — Короче, «родственники» сами объявились!
Шагнув в сторону, он поманил кого-то рукой. В следующее мгновение у порога появилась фигура, обряженная в мешковатую эмчеэсовскую куртку. И тотчас же в комнату заглянула вихрастая мальчишечья голова.
Глава 13
Бушмин дал себе слово, что он сделает все возможное, все зависящее лично от него, чтобы само имя этой молодой женщины нигде и никогда не всплыло в связи с недавним ЧП, имевшим место на «блоке» у Ассиновской. Сама ли Дольникова завалила трех отморозков или все случилось в результате странного стечения обстоятельств — не имеет ровным счетом никакого значения. Убитых вэвэшников следует списать на залетных нохчей, а Дольникову и мальчишку оставить в покое.
Эту мысль Андрей Бушмин намерен был при первом же удобном случае донести до сведения начальников, а таковыми для него в настоящий момент являлись Мануилов и Шувалов. А если этого окажется недостаточно, то он дойдет до самого Эма и попытается растолковать самому четырехзвездному «Мерлону», что Дольникова в той истории сама является жертвой, а потому ни о каком наказании даже речи быть не должно.
Но все эти его мысли и намерения имели отношение к ближайшему будущему, а сейчас он вынужден действовать строго по легенде.
...Гарас деликатно переместился в коридор, а Бушмин, испытывающий некоторую неловкость, вынужден был остаться в комнатушке.
Женщины обнялись как подруги, Вера Николаевна даже всплакнула. Она гладила Дольникову то по плечам, то по светлому ежику волос, и это со стороны выглядело так, будто она увидела после длительной разлуки собственную дочь.
Дольникова казалась смертельно уставшей. Под ее воспаленными глазами залегли глубокие тени, на бледном лице резко обозначились высокие скулы, кисти рук, наоборот, красные, словно их обварило кипятком. И было заметно, что она ужасно волнуется.
Мальчишка тоже чего-то опасался. На его чумазом лице контрастно выделялись яркие синие глаза — он не сводил их с Андрея. Точно дикий звереныш, готовый при первом же намеке на опасность юркнуть в какую-нибудь норку...
— Привет, дружище, — медленно присев возле него на корточки, сказал Бушмин. — Я вижу, ты совсем уже взрослый парень... Меня зовут Андрей. Ты слышал историю про Маугли? «Я и ты, мы с тобой одной крови...» Так, кажется... Я свой, вот что ты должен знать.
Дольникова, настороженно следившая за подозрительным незнакомцем, у которого к тому же из наплечной кобуры торчала рукоять пистолета, собралась было сделать ему замечание — кто вы такой, собственно? Оставьте, пожалуйста, ребенка в покое! — но что-то заставило ее промолчать.
Бушмин протянул мальчишке — как взрослому — руку. Тот какое-то время пристально смотрел Андрею в глаза, а затем... вложил свою ручонку в широкую мужскую ладонь.
Андрей не стал говорить, что ему известно имя мальчишки — мнимое оно или настоящее, не так уж важно. Итак, Дольников Иван Алексеевич. На вид ему лет десять, то есть на грудничка парень никак не похож. Но как бы там ни было, этот похожий на Маугли мальчишка, очевидно, и есть осознанный выбор Анны Дольниковой.
Внимание Андрея привлекла довольно глубокая царапина на правой руке Ивана, смазанная вкруговую йодом. Очень характерный шрам — такое впечатление, что какой-то гад хотел отрубить парню палец, но, передумав в последний момент, ограничился тем, что полоснул острым лезвием по коже, оставив как бы зарубку на недобрую память.
Ранка довольно свежая по времени; если это дело рук одного из вэвэшников, то на том свете с них и за это спросится.
— Ну вот и познакомились, — улыбнулся Бушмин. — Что, ручка моя, вижу, понравилась?
Он уже хотел презентовать мальцу авторучку, которую тот приметил острым глазом по колпачку, торчащему из нагрудного кармана, но вовремя опомнился. По виду обычная авторучка — ею даже можно было писать, — «стрелка» же начинялась парализующим составом.
— Это не совсем то, что тебе нужно, — снова улыбнулся Бушмин. — Вот когда мы переберемся ко мне, а я приглашаю тебя и твою... маму в гости, я подарю тебе ручку, и фломастеры, и альбом, если ты, конечно, любишь рисовать...
— А почему, собственно, мы должны принимать ваше...
приглашение? — довольно резко проговорила Дольникова. — Вы, кажется, из органов? Чем обязана?
Бушмин довольно красноречиво посмотрел на заведующую.
— Ох, Анна, как я рада, как рада, что ты... что у тебя... — Аксенова смущенно улыбнулась. — Какой прелестный у тебя мальчик! Здесь вот товарищ тебя давно дожидается, так я выйду по своим делам, не буду вам мешать... Мы с тобой, Анюта, позже поговорим, но вначале, детки, вас нужно как следует накормить...