Охота на выбивание [СИ]

Сартинов Евгений Петрович

— Слышь, братан, закурить не найдется? — спросил Пахарь.

— Найдется, — Шаврин полез в карман, достал сигареты.

— А ты тоже, что ли, тело ждешь? — спросил его, закурив, Михаил.

— Да нет, товарища. У того тут кто-то лежит, и давно уже, — Алексей сочинял на ходу.

— Что так? — допытывал Пахарь.

— Документы потеряли, а без них его им не отдают.

Опер даже взмок, стараясь придумать что-то еще, но тут в зеркале заднего вида он увидел монументальную фигуру Паши Зудова. Тот шел сменить его, и тоже ошалел, увидев, что человек, за

которым они приставлены следить, разговаривает с его напарником. Но сворачивать в сторону было поздно, поэтому он подошел, и, открыв дверь, сел рядом с Шавриным.

— Ну, что, все, сделал? Поехали? — спросил тот.

— Поехали, — согласился Павел, — сказали через два часа подойти.

Они едва завернули за угол, как запиликал мобильник Зудова. Это звонил Астафьев.

— Парни, я все видел, и советую вам забыть о слежке, и ехать домой, отсыпаться.

Зудов начал вертеть головой по сторонам, надеясь увидеть звонившего.

— Юр, но если начальство узнает про это, то нас же вздрючат по полной программе, — признался он.

— А так вы окончательно засыплетесь, и сорвете все расследование. Я тут придумал кое-что для него, так что, не волнуйтесь.

Юрий сунул мобильник в карман, и как раз Ольга позвала его: — Юра, иди, сюда, твоя очередь.

Увидев, кто к ней пришел, доктор, симпатичная «старушка», лет тридцати, с темно русыми волосами, сняла очки в толстой оправе, и, высоко подняв брови, со смешком спросила: — Боже мой, кого я вижу! Сам Юрий Астафьев к нам прибыл. Никак приболел?

— Никак нет, доктор, проблемы глубже.

— Что, неужели импотенция?

Юрий торопливо выдал очередь плевков через левое плечо, и мелко постучал по крышке стола.

— Не говори такие ужасные слова, Нина. Вот, — он показал рукой на свою щеку, — бандитская пуля.

Доктор зашлась от смеха.

— Ой, Юрка, ну ты юморист!

— Нет, чего смешного? — обиделся Юрий. — В самом деле, бандитская пуля. Какая-то сволочь выстрелила вчера вечером из пистолета. Запись есть в журнале приемного отделения, можешь запросить.

Она подошла, начала отдирать пластырь. Юрий чуть вскрикнул.

— О, теперь я верю, что это действительно бандитская пуля, — сказала она, рассматривая то, что скрывал пластырь. — Через пару недель у тебя будет на этом месте такой симпатичный, мужественный шрамик. Женщины будут просто тащиться от него.

Юрий быстро отошел от боли, и, пользуясь создавшимся расположением тел, запустил руки доктору под халат.

— Что же тебе теперь надо? — спросила она, словно не замечая такой агрессии.

— Мне надо скромный больничный на пару дней. Ты, кстати, как, не разошлась еще со своим толстым хирургом?

— Нет, но к этому все идет. Дальше не лезь, не советую. Это очень не вовремя.

Юрий отдернул руки. Как все мужчины, он очень боялся женщин в критические дни.

— Я тебе выпишу больничный на неделю, потом продлю, — сообщила Нина, выписывая больничный, — как раз и у меня все кончиться. Только приходи попозже, перед окончанием работы. Если будут спрашивать, почему больничный на

такой длительный срок, говори, что пошло нагноение, нужны ежедневные перевязки. Плюс сильный психологический стресс.

Юрий чмокнул мудрого доктора в щечку, и поспешил на выход.

— Что-то долго тебя эта бабка принимала, — спросила Ольга. — Что не дала больничный, не поверила?

— Да нет, бабушка хорошая, просто интересовалась здоровьем матери, родных всех вспомнили, знакомых.

— На сколько она дала больничный.

— На неделю, но обещала продлить еще. Хоть на год.

— Это хорошо.

Уже в машине Юрий рассказал Ольге про все, виденное им из окна.

— Да, они так нам все испортят, — озаботилась Малиновская.

— Мне тут кое-что пришло в голову, — сказал, закуривая, Юрий. — Но надо подключить мужиков. Поехали к нам, в третье отделение.

ГЛАВА 37

Он лелеял этот план все три дня его плена.

По длинной, как жизнь аксакала, улице Крымской шли два милиционера. Один, невысокий, щуплый, с погонами прапорщика, и остроносой мордочкой, был местный участковый, Андрей Мысин. Второй, плотный, чуть с избытком полноты, с растущими как-то вперед зубами, был его начальник, Виктор Демин.

— Про Витьку ничего плохого сказать не могу, — рассказывал Мысин. — Вечно был какой-то заполошный, озабоченный, все время куда-то опаздывал. Но так, вообще, безобидный мужик.

— А Михаил?

— Этот тип еще тот. Он крутой! Любит показать свою крутизну. Года два назад он тут троих мужиков отхерачил, как стоячих, а там мужики здоровые были. У них претензий потом, правда, не было, так что дело закрыли. С нервами у него не в порядке. Как психовать начинает, так лицо багроветь начинает, руки трястись. Кто-то говорит, что это от контузии. Он и в Афгане был, и в Чечне. Там и подорвался в БМП, с тех пор чуть не в себе.

Они подошли к дому, где рядом с воротами стояло с пяток машин самых разных моделей, остановились докурить сигареты. В это время в калитке дома показался сам Михаил Пахарь, с круглолицым, полным человеком.

— Ого, знаешь это кто? — спросил Демин напарника.

— Нет.

— Это Васин, начальник СМУ-5.

— И что? — не понял прапорщик.

— Андрюха Колодников рассказывал, что он был на той охоте, когда там половину охотников в морг вывезли.

— Это Император, которых завалил?

— Якобы да. Но Юрка Астафьев в это не верит. Андрей говорит, тот бьет на то, что Зотова подставили.

Между тем Михаил Пахарь и Васин пожали друг другу руки, и начальник СМУ пошел к своей «Ниве». Михаил же развернулся, чтобы уходить, но тут его окликнул Демин.

— Михаил, можно вас на минутку!

Пахарь обернулся к милиционерам не с очень добрым выражением лица.

— Майор Демин, старший участковый, — представился Виктор. — Я, конечно, извиняюсь, что в такой день отвлекаю вас. Выражаю свои соболезнования по смерти вашего брата.