Охота обреченного волка
Шрифт:
– Большое вам спасибо.
– Она пришла в себя и попыталась приколоть мне на пиджак красный меч.
– Спасибо не надо, - запротестовал я, - Я уже получил свой знак отличия. Настоящий.
Идя к зданию отделения полиции, я проклинал свою вспыльчивость: чуть не сломал бедняге руку. А ведь завтра этот умник в белом халате будет задавать мне кучу дурацких вопроов... Боже, я никогда вот ни на столько не доверял этим лекарям - только Арту.
Подойдя к ступенькам здания, которое ничем не отлиаось от прочих допотопных и облупившихся зданий нью-йоркских отделений полиции, я решил, что
Дежурный сообщил мне, что лейтенант Аш сейчас занят, но все же позвонил ему сказать о моем приходе. А я стоял у стола и вытирал пот с лица. Я забросил в рот две таблетки и уже почти видел этот чертов привкус точно я жевал что-то вязкое и черное.
В отделении царила легкая суматоха. Ничего особенно в глаза не бросалось, никто не бегал, но все же в воздухе было неспокойно. То и дело мимо меня проходили ребята в форме и шепотом переговаривались. Они явно куда-то торопились. Я ждал довольно долго, успел сжевать ещё две таблетки и, снова вытерев пот с лица, спросил:
– Аш один?
– Пожалуй, да, но лейтенант Аш сейчас очень занят и...
Я двинулся вглубь здания, мимо камер предварительного заключения, мимо доски оперативных сводок, потом поднялся на второй этаж и открыл дверь Билла. Он сидел за стопкой дневных газет, вооружившись ножницами. Хотя только в его кабинете было единственное крошечное окно, а на нем самом красовалась ослепительно белая рубашка с коричневым галстуком и двубортный коричневый костюм, вид у него был несолидный. Его как всегда аккуратно расчесанные редкие волосы едва скрывали биллиардный шар головы и щеки как всегда были по-юношески гладкими и блестящмии точно ещё не знали бритвы. С той поры, как мы с ним работали в паре, он мало изменился - только располнел и ещё больше полысел.
Оторвавшиь от своих газет, он поглядел на меня и сказал:
– Здорово Марти, я тебя не забыл, но я ужасно занят.
– Вижу.
– сказал я, присаживаясь на шаткий стул.
– Ты теперь вырезешь куколок из бумаги?
– Новости слышал?
– Да. Я знаю все, что произошло к сегодняшнему утру. Так что нового?
Он помотал головой.
– Марти, я тут возглавляю бригаду дознавателей. Вообще-то это непорядок, что ты вот так просто врываешься ко мне...
– Если бы я не врывался вот так просто во многие места, куда мы с тобой ходили вместе, ты бы до сих пор патрулировал ночные улицы.
– Может быть, - мягко заметил он. И самодовольно, словно приговаривая про себя: я-то вот лейтенант, а ты всего-то охранник в третьеразрядном отельчике.
– Ну ты же сам знаешь, как нас... мне же надо поддерживать свой авторитет.
– и он широко развел руками, точно отмахивался от чего-то неприятного.
– Я хочу сказать, Марти, это все-таки отделение полиции, а не клуб старых друзей.
– А по мне, Билли, очень даже смахивает на клуб - со всеми этими сдавшими смену патрульными, которые разгуливают по этажам в незаправленных спортивных рубашках. Я ведь ещё не забыл, как ты выряжался после смены.
– В рубашках им не жарко, а под рубашкой у каждого кобура с кольтом будь уверен. Эта идея с рубашками знаешь откуда? С Кубы. Вечно в это стране происходят революции, и тамошние революционеры все носят рубашки навыпуск. чтобы скрыть под ними "пушки".
– Извини, брат, не бывал на Кубе. Говорят, там классная рыбалка.
– Слушай, какого черта мы вспомнили Кубу?
– Билл поддел ножницами несколько газет.
– Черт бы их всех побрал. Бокьо поклялся, что пришьет Забияка, - он это повторял на каждом углу, и что же - вот уже две недели этот сукин сын торчит в Майами, запершись в готсиничном номере со своими адвокатами. Попробуй сломай ему такое алиби!
– Как Мардж и девочки?
Он отложил ножницы и взглянул на меня как на полоумного.
– Они в полном порядке, вот только Сельма подхватила какую-то инфекцию. Слушай, Марти...
– А я помню Сельму. Она младшенькая. Такие у неё светленькие волосы...
– Слушай, Марти, я страшно занят: на нас висит это дело об убийстве, так что если ты зашел порасспросить о Мардж и девочках, ладно, я им передам от тебя привет. А теперь дай мне работать. Вся городская полиция стоит на ушах из-за этого убийства.
– Из-за которого?
– спросил я, подумывая отплатить Биллу какой-нибудь шуточкой по поводу его нищенского жалования - он что же решил, что я пришел у нему деньги клянчить. Но он очень болезненно к этой теме относился и заранее обиделся, точно я и вправду заговорил об этом.
Билл вздохнул.
– Хотел бы я быть на твоем месте. Вот так запросто спроить: "Это из-за которого?" А мне послышалось, ты сказал, что знаешь последние новости. Сегодня утром в Бронксе обнаружили труп Забияка Андерсона. С пулей тридцать восьмого калибра под левым ухом. Ты знаешь, что это значт?
– Что?
– спросил я, сделав вид, что мне очень интересно.
– Когда Бокьо только начинал свои дела, у него была банда головорезов. Так вот они кончали своих клиентов, которые слишком много знали, пуская им пулю под левое ухо. Такой у них был фирменный знак. И ни для кого не секрет, что старик Бокьо поклялся вышибить из Забияка мозги после того, как этот болван попытался клеить дочку Бокьо - да не просто клеить, а однажды вроде как её трахнул. Так говорят, во всяком случае. Дело-то пустяковое: открыто - закрыто. Да только закрывать нечего. Следствие ни на шаг не сдвинулось. Черт, да чтобы эту шараду разгадать, надо уж не знаю, каким чудодеем быть - а мне сегодня надо было везти детей на Орчард-Бич поплавать.
– Если его убили в Бронксе, вы-то какое отношение к этом имеете?
– С тех пор, как ты похоронил себя в этом отелишке, у тебя мозги совсем отсохли? Марти, ты разве не знаешь, что у Забияка Андерсона в наших доках есть "инвестиции"? Господи воля твоя, да я всех, кого смог отловить, послал на задание, отменил всем отпуска и отгулы!
– Но Бокьо же не простой гангстер, да и последние две недели он был в Майами - ты же сам сказал. Если хочешь знать мое мннение - он тут явно не при чем. Даже этот сюжет с его дочкой чушь собачья. Просто Забияка стал слишком неудобен синдикату и его убрали. Но черт с ним. Я пришел не о гангстерах толковать.