Охота Полуночника
Шрифт:
— Здесь опасно жить. Ты же знаешь, что иначе я бы не стала тебя никуда отправлять. Да разве для меня это расставание… — не в силах закончить, она убрала руку и опустила глаза, чтобы скрыть слезы.
— А Фанни поедет со мной? — спросил я.
— Нет, — ответил отец. — Но с ней будет все отлично. Мы будем обращаться с ней, как с королевой, а на каникулах ты будешь видеть ее.
— Так я смогу приезжать к вам?
Решимость отца превратилась в грусть, на что я и рассчитывал. Я хотел наказать его за саму мысль о таком заговоре
— Боже правый, парень, ты, что думаешь, мы — чудовища?
— А Полуночник — мне и его придется бросить? — спросил я, специально не замечая вопроса.
— Да, — ответил папа.
— И сколько времени до исполнения этого приговора? — спросил я.
— Недели три, — ответил он, — в самом крайнем случае, полтора месяца.
Мама разрыдалась и убежала к своему фортепьяно. Отец мрачно посмотрел на меня и сказал:
— Джон, иногда стоит чуть проще относиться к неприятным моментам в нашей жизни.
Затем он отправился к ней.
Я остался за столом и прислушивался к их приглушенным голосам, ни в чем не раскаиваясь.
— Я не могу, — прошептала мама отцу.
— Ты должна постараться. Хотя бы на время.
— На год, не больше. Больше я не выдержу, Джеймс.
Полуночник не было дома уже два дня, и я очень волновался за его безопасность. Когда я спросил папу, не видел ли он его, он только ответил:
— Не тревожься, парень. Полуночник сам позаботится о себе. Уверен, с ним все в порядке.
На следующий вечер к нам зашел Бенджамин. С верхних ступеней лестницы я услышал, как он объяснял, что епископ отказался принять его, но он долго говорил с кем-то из его окружения. Ему ясно дали понять, что они ничего не сделают, или действительно не могут сделать, чтобы заставить колдуна замолчать, потому что это не подвластно епархии Порту. Он подозревал, что епископ по-другому смотрит на эту проблему.
Бенджамин считал, что Церкви сейчас очень полезно восстановить жителей Порту против маррано, потому что ее влияние ослабло. Церковная иерархия хотела запастись козырями для игры с Наполеоном, если он станет правителем Португалии.
— Тогда мы останемся одни, — тихо сказал отец.
Глава 18
Полуночник вернулся на рассвете. Он пришел ко мне в комнату и встал на колени рядом с моей постелью. Рукав его рубашки был разорван, с него градом катился пот.
— Ты выследил колдуна? Ты убил его?
Он улыбнулся:
— Если меня заберут, мой маленький бычок, не слишком огорчайся. Главное, что ты теперь в безопасности.
Отец, должно быть, услышал, как он поднимался по лестнице, поскольку вскоре он возник в дверном проеме.
— Полуночник! — удивленно воскликнул он. — Мы так беспокоились за тебя.
Он заметил перо у меня на кровати и спросил:
— Ты охотился?
Африканец поднялся и посмотрел ему прямо в глаза.
— Простите за то, что доставил вам повод для волнения, мистер Стюарт. Да, я был на охоте. Нам нужно поговорить.
Затем появилась мама.
— Что случилось?
— Секунду, миссис Стюарт, — ответил африканец. Он подошел к окну, выглянул наружу и закрыл ставни. — За мной могли следить, — пояснил он.
Я увидел, что в волосах у него запутались веточки, а на штанах сзади остались пятна земли.
— Кто мог следить за тобой? — спросил я.
— Люди, которые были с Лоренцо Рейсом.
Полуночник помнил огонь мушкетов и пушек, когда его впервые поймали европейцы. Но лучше всего он запомнил лошадей.
— Сама быстрота и сила, — сказал он мне. — Даже Богомол трепетно смотрел на них.
Тяжелые темные металлические шары, выпущенные из пушек, взрывались, поднимая бурю огня. Повсюду лилась кровь его раненных соплеменников. Все они, кроме троих детей, остались гнить под африканским солнцем. Полуночник так и не узнал, что случилось с двумя другими выжившими.
Он слышал вой обжиравшихся гиен из своего нового дома, фермы круглолицего датчанина. Полуночник несколько месяцев был его слугой. Хотя бушмен мог носить воду, кормить цыплят и скот и убивать змей одной палкой, у него был огромный аппетит, и ел он больше, чем мог заработать.
Датчанин приказал перерезать Полуночнику глотку, но его слуга, зулус, под прикрытием темноты отвел его далеко в пустыню и бросил там. Земля и небо в ту ночь благоволили к нему: при свете луны дорога привела его к семье бушменов, которые жили у Лесистых холмов в тридцати милях к востоку от того места. Они дали ему воды в пустом страусином яйце и вяленого мяса, став ему новой семьей.
Через четырнадцать лет, по папиным подсчетам, вернулись бурские солдаты — это были другие люди и приехали они в другие места, но, как и в тот раз, верхом на лошадях. Они уже знали, что даже взрослых бушменов можно «приручить» с помощью кнута и пряника. Поэтому когда Полуночник был ранен в руку, его показали врачу. Ему сохранили жизнь, и один солдат продал его Рэйнольдсу, жителю Йоркшира, у которого мой отец и выкрал его.
На вопрос, как его зовут, он отвечал: «Полуночник». Богомол велел ему назваться таким именем среди европейцев. «Оно поможет тебе сохранить золотую середину», — сказал ему бог-насекомое.
Странствующий священник, уэльсец по фамилии Ди, с горящими углями вместо глаз, сказал Полуночнику, что его родителей убили не люди, а Бог. Более того, он сообщил ему, что Господь больше не потерпит язычников в цивилизованной Африке, которую Европа освободит от прежнего примитивного, тлетворного и темного хаоса. А поскольку Полуночник имел несчастье родиться бушменом, он попадет в рай, если только — говоря это, священник вынул из маленькой кожаной сумки Новый Завет — он всем своим сердцем примет Христа.