Охота за атомной бомбой
Шрифт:
Этот человек говорил на хорошем английском языке, но не на "британском". Гарри решил, что перед ним агент ЦРУ. На самом деле он был сотрудником польских спецслужб. Вскоре Гарри передал ему конфиденциальные документы за соответствующее вознаграждение. В 1952 году, за шесть месяцев до истечения срока контракта, Гарри вместе с женой был отозван в Лондон. Здесь совершенно необъяснимым образом ему удалось получить работу в лаборатории военно-морской базы. Через два года он там же познакомился с Этель Джи. Это была уже немолодая и еще незамужняя особа с черными вьющимися волосами и темными выразительными глазами. Будучи заведующей канцелярией, она работала в бронированной комнате с совершенно секретными
Гарри Хаутон не менял своих привычек: пятидесятилетний плейбой пустился в излюбленную игру, а сорокалетняя женщина, в обязанности которой входило, помимо работы, заботиться о больных родителях, с удовольствием принимала его ухаживания. Гарри и Этель безудержно предавались любовным утехам, тратили деньги, не считая их и не отказывая себе ни в чем. Этот роман побудил Пегги, жену Гарри, прожившую с ним 15 лет, подать на развод.
Лонсдейл получил указание установить контакт с Хаутоном. Хотя в начале 1957 года Гарри был уволен из лаборатории за непрофессионализм и переведен во вспомогательную ремонтную часть Веймут-Бэй, что недалеко от Портленда, он все равно продолжал представлять интерес для советской разведки. Через его руки проходили все документы по ремонту подводных лодок. Кроме того, Этель по-прежнему оставалась подружкой Гарри. Оба они представляли интерес для разведки, могли передавать КГБ документы о достижениях британского подводного флота.
Было решено провести так называемую вербовку "под чужим флагом". Гарри остро нуждался в деньгах. Большая часть заработной платы уходила у него на выпивку. Кроме того, необходимо было платить за изысканные обеды, развлечения, покупки для Этель. Однако, несмотря на эти недостатки, он считал себя патриотом: Гарри Хаутон участвовал в морских сражениях, сопровождал конвои в Арктике и Средиземном море, пережил бомбардировки и торпедные атаки. И делал он все это во имя защиты английской Короны. "Следовательно, - подумал Лонсдейл, - к нему надо проявить дружеский подход с позиции союзника. Например, представиться американцем, желающим выяснить, что мелочная британская бюрократия скрывает от своих друзей в новинках подводного флота. Если он расскажет о секретах его величества, то это никому не принесет вреда".
Лонсдейл позвонил Гарри по телефону, представился капитаном Александром Джонсоном, служившим в отделе американского военно-морского атташе в Лондоне, и сказал, что один их общий знакомый из посольства США в Польше, узнав, что Гордон едет в Лондон, попросил его разыскать Хаутона. Все остальное было делом техники. С тех пор Гарри, ставший агентом Шахом, ежемесячно приезжал в Лондон и привозил с собой секретные документы лаборатории (порой до трехсот сразу!). Среди них были доклады, секретные коды ВМФ Великобритании, военные оценки СССР и стран Восточной Европы. Располагая подобными данными, КГБ смог воссоздать полную картину состояния военно-морского флота не только Великобритании, но и НАТО. Кроме того, Шах передал новому другу Алеку различные планы и чертежи вооружений, хранившиеся в сейфах бронированной комнаты.
На следующее утро Шах должен был положить документы обратно в сейф. Вот почему Лонсдейл, покидая его в ресторане, мчался на Крэнли-Драйв, оставлял машину на задней улице и буквально влетал в дом. Крогеры уже ждали его. У них не было времени читать или сортировать документы. Они сразу же их переснимали, а затем Лонсдейл отдавал оригиналы Шаху. Нет нужды говорить, что подобный сбор секретной информации таил в себе огромный риск. Лонсдейл прекрасно отдавал себе в этом отчет и неоднократно пытался убедить агента фотографировать документы на месте. Ведь выходить за пределы территории
Однако все попытки Лонсдейла оказались тщетными: агент не любил, вернее, не умел фотографировать и считал, что никогда не научится этому делу. Следует признать, что у Шаха были веские причины для отказа. Он считал, что хранить фотоаппарат в лаборатории рискованно само по себе, поскольку любой сотрудник службы безопасности сразу поймет, для каких целей он предназначен. Правда, когда выдаешь государственные секреты, всегда так или иначе рискуешь1.
Когда Лонсдейл уходил, у Крогеров оставался непочатый край работы. Они закрывали окна и двери, опускали шторы, чтобы все думали, что в коттедже никого нет. А затем дни и ночи напролет они разматывали пленки в ванной, печатали фотографии и переводили их в микроточки, которые потом приклеивали к страницам книг, либо вкрапляли в обложки, либо даже прятали под марками конвертов. В те времена этот метод не был широко распространен. Он стал обязательным элементом шпионских фильмов и романов только в наши дни.
Час за часом, день за днем делать и переделывать одно и то же, проверять и перепроверять одну и ту же операцию было чертовски скучным занятием. Микроточка-фильм представляла собой тончайшую пленку, покрытую бромистым серебром. Она должна быть глянцевой и гладкой, поскольку зернистая поверхность может вызвать искажение сильно уменьшенного изображения. Таким же образом мельчайшая пылинка, попавшая на линзу во время процесса уменьшения или на саму пленку во время проявления или фиксации, способна затуманить изображение и, следовательно, исказить содержание. Питер пользовался увеличительным стеклом, чтобы считывать изображение. Приходилось проверять каждый кадр, дабы убедиться, не было ли допущено ошибок и искажений, отчетливо ли видны тексты или рисунки.
Москва отдавала предпочтение микроточечной технике. Львиная доля информации, поступавшей из Лондона, имела огромную ценность для Министерства обороны. Москва заранее знала о всех сухопутных и морских маневрах НАТО и непосредственно следила за новыми вооружениями Королевских военно-морских сил. Планы и чертежи представляли значительный интерес для советского судостроения и научных исследований.
Как и советская программа по созданию атомной бомбы, аналогичные советские отрасли науки выиграли время, сэкономили силы и финансовые средства по сравнению с тем, которые были затрачены противниками СССР.
Итак, Лонсдейл присвоил своему источнику, действовавшему в Портленде, псевдоним Шах. Требуется напрячь воображение, чтобы найти общие черты между Гарри Хаутоном и восточным деспотом. Но если мы примем во внимание, что в русском языке существует другой омоним - "шах" в шахматной партии, иными словами, "угроза королю", то можно предположить, что Центр считал Хаутона "угрозой" для безопасности британского военно-морского флота. Этель, любовница Хаутона, получила псевдоним Ася. Это было просто красивое имя, и ничего более.
Шах предположил, что Алек, как и говоривший по-английски господин из Варшавы, был агентом ЦРУ. Однажды он так и сказал Алеку об этом. "Капитан Джонсон" поспешил его успокоить. Нет, он работал не на ЦРУ, а на одну американскую компанию, специализировавшуюся на строительстве подводных лодок. Это признание подняло настроение агента. Он всегда предпочитал понятные и честные сделки; деловой контракт, не имевший ничего общего с политикой.
– А ваша ассистентка Этель?
– спросил Алек.
– Верит ли она, что вы работаете на ЦРУ?