Охота за «Красным Октябрём»
Шрифт:
День четырнадцатый
Четверг, 16 декабря
Вертолёт «суперстэллион»
Они летели со скоростью сто пятьдесят узлов в двух тысячах футов над тёмным морем. Вертолёт «суперстэллион» был не первой молодости. Он был построен в конце вьетнамской войны и сразу направлен на очистку от мин гавани Хайфона. Это была его первая задача – тащить за собой морской трал, иначе говоря, действовать в качестве летающего тральщика. Теперь огромный «Сикорский» использовался для других целей, главным образом для переброски тяжёлых грузов на большие расстояния. Три турбинных двигателя, расположенных на верхней части фюзеляжа, обладали значительной мощностью и могли перебросить на большое расстояние целый
Сегодня вдобавок к обычному экипажу из трех человек вертолёт нёс четырех пассажиров и полный объём топлива в наружных баках. Пассажиры собрались в кормовом углу грузового отсека, разговаривая между собой или пытаясь разговаривать, несмотря на рёв турбин. Их разговор был очень оживлённым. Офицеры-разведчики не заостряли внимание на опасности своей операции – не имеет смысла рассуждать об этом – и говорили о том, что могут обнаружить на борту настоящего русского ракетоносца. Каждый задумывался над тем, какие истории станут результатом этого, и как жаль, что они никогда не смогут рассказать их. Впрочем, никто не сознавался в этом вслух. В лучшем случае с предстоящей операцией познакомится горстка людей; остальные узнают лишь отрывочные сведения, которые могут стать частью других операций. Любой советский агент, пытающийся определить, в чём заключается операция, натолкнётся на лабиринт глухих стен.
Операция была спланирована очень чётко. Вертолёт летел сейчас по специально проложенному курсу на английский авианосец «Инвинсибл», оттуда уже вертолёт Королевского флота «си-кинг» перебросит офицеров на спасательное судно ВМФ США «Пиджен». Исчезновение «стэллиона» всего на несколько часов с базы морской авиации Оушиэна будет рассматриваться как самое обычное дело.
При полёте на максимальной крейсерской скорости турбинные двигатели вертолёта пожирали массу топлива. Сейчас вертолёт находился в четырех сотнях миль от американского побережья и ему оставалось пролететь ещё восемьдесят. Маршрут, проложенный к «Инвинсиблу», не был прямым; «стэллион» намеренно летел кружным путём, чтобы сбить с толку тех, кто могли заметить его взлёт на экране радиолокатора. Пилоты устали. Четыре часа в тесном кокпите вертолёта – долгое время, а военные летательные аппараты не отличаются особыми удобствами. Приборы на контрольной панели светились тусклым красным светом. Оба пилота особенно внимательно следили за искусственным горизонтом [36] ; из-за сплошной облачности они были лишены ориентиров, а ночной полет над морем вообще действует завораживающе. Впрочем, в этой операции не было ничего необычного. Пилотам совершать подобный полет было не впервой, и потому они вели себя в полёте, как опытный водитель на скользком шоссе. Полет опасный, это верно, но дело житейское.
36
Искусственный горизонт – прибор на самолётах и вертолётах, демонстрирующий плоскую горизонтальную поверхность при отсутствии видимого естественного горизонта.
– Джулиет-6, пеленг на вашу цель ноль-восемь-ноль, расстояние семьдесят пять миль, – сообщили с «сентри», барражирующего высоко в воздухе.
– Они что же, думают, мы заблудились? – не без иронии поинтересовался по системе внутренней связи капитан третьего ранга Джон Маркс.
– Это же ВВС, – ответил второй пилот. – Они мало смыслят в полётах над морем. Считают, что без дорог, по которым ты можешь ориентироваться, легко заблудиться.
– Вот именно, – фыркнул Маркс. – Сегодня играют «Орлы», на кого ты ставишь?
– На «Ойлерз», три с половиной.
– Предлагаю шесть с половиной. Центральный защитник Филадельфии ещё не оправился от травмы.
– Тогда пять.
– О'кей, пять баксов. Не хочу отнимать у тебя деньги, – ухмыльнулся Маркс. Он обожал пари. Через день после захвата Аргентиной Фолклендских островов он вызывал на спор всех пилотов эскадрильи, ставя семь очков на Аргентину.
В нескольких футах над головами и чуть позади пилотов турбины развивали тысячи оборотов в минуту, вращая через систему
– Джулиет-6, цель выслала навстречу вам истребитель, который проводит вас к месту посадки. Он подлетит через восемь минут с направления на одиннадцать часов.
– Весьма любезно с их стороны, – отозвался Маркс.
«Харриер 2-0»
За штурвалом «харриера», который должен был проводить американский вертолёт к авианосцу, сидел лейтенант Паркер. Позади него, на заднем сиденье, находился младший лейтенант. Задача «харриера» заключалась вообще-то не в том, чтобы проводить «суперстэллион» до места посадки, а чтобы ещё раз проверить, нет ли поблизости советской подводной лодки, которая могла увидеть летящий американский вертолёт и заподозрить что-то неладное.
– Ты видишь что-нибудь на поверхности? – спросил Паркер.
– Нет, все чисто. – Младший лейтенант следил за экраном локатора инфракрасного излучения, ощупывающего водное пространство по обе стороны от истребителя. Ни один из офицеров не имел представления о том, что происходит, хотя оба уже подробно обсудили причины, по которым их авианосец гоняют по всему проклятому океану, и пришли к определённому выводу, однако он был не правильным.
– Попытайся отыскать этот долбаный вертолёт, – сказал Паркер.
– Одну минуту… Вот он. К югу от нашего курса. Младший лейтенант нажал на кнопку, и на экране перед пилотом появилось изображение. Поскольку аппаратура фиксировала инфракрасное излучение, изображение состояло главным образом из турбин, размещённых на вертолёте сверху, и тускло мерцающих темно-зелёных концов разогретого винта.
– «Харриер 2-0», это «сентри-Эхо». Ваша цель в направлении на час от вас, расстояние двадцать миль. Приём.
– Понял. Видим их на экране инфракрасного локатора. Спасибо. Конец связи, – ответил Паркер. – Чертовски полезные самолёты, эти «сентри».
– Ты только посмотри, как гонит этот «Сикорский». Какой инфракрасный почерк у двигателей!
«Суперстэллион»
В этот момент корпус коробки передач треснул, мгновение – и галлоны смазочного масла превратились в жирное облако позади втулки несущего винта, а находящиеся внутри шестерни начали разносить друг друга. На панели управления вспыхнул сигнал тревоги. Пилоты тут же отключили силовую передачу, вращающую винт, но было уже поздно. Силовая передача от трех мощных турбин разнесла коробку передач на части. Дальнейшее напоминало взрыв. Острые куски металла пробили предохранительную обшивку передней части вертолёта. Инерция несущего винта резко развернула «стэллион», и он начал падать вниз. Двух офицеров, которые сидели сзади, ослабив пристежные ремни, выбросило из кресел, и они покатились вперёд.
– Mayday, Mayday, Mayday [37] , это Джулиет-6, – кричал в микрофон второй пилот. Тело капитана Маркса, отброшенное на панель управления, безжизненно осело, на его шее расплывалось тёмное пятно. – Мы падаем, мы падаем. Mayday, Mayday…
Второй пилот пытался что-то предпринять. От встречного потока воздуха винт начал вращаться в обратную сторону, но вращался медленно – слишком медленно. Дело в том, что автоматический разделитель, отключающий винт от коробки передач, вышел из строя и тем самым не позволил включиться режиму авторотации, способному сохранять хоть какой-то контроль над вертолётом. Ручки управления почти не действовали, и второй пилот видел, как вертолёт тупым копьём несётся к чёрной океанской поверхности. Все попытки пилота справиться с управлением с помощью коротких боковых крыльев и хвостового винта, чтобы развернуть падающую машину, не удались, было слишком поздно… Через двадцать секунд вертолёт врезался в воду.
37
Mayday (мейдей) – международный сигнал бедствия, «помогите».