Охота за красоткой
Шрифт:
Снизу снова донесся грохот лопнувшего стекла. Я быстрее заработала ножом, и шпингалет начал поддаваться. Еще два удара – и он открылся.
Кашляя и хватая ртом воздух, я подняла раму окна и перевесилась через подоконник, чтобы не оказаться на пути черного дыма, который повалил из комнаты. Легкие горели, несмотря на защиту мокрого полотенца.
Мне показалось, что я слышу сирены, а может, моя сигнализация по-прежнему работала. Наверное, сработали и сигнализации в квартирах соседей. Или выла сирена пожарной машины. Определить на слух я не могла, вглядываться не стала.
Я
Даже не взглянув, где болтается свободный конец простыни, я бросила в окно сумку, схватилась за простыню и залезла на подоконник.
Забавно устроено человеческое тело. Соображать, как вылезти в окно, мне не пришлось – тело само знало, что делать. Сначала я спустила вниз одну ногу, потом повернулась лицом к комнате, чтобы упираться ногами в стену.
Крепко держась за простыню, я начала по очереди перехватывать ее руками, одновременно «шагая» по стене, пока стена и простыня не закончились. Мгновение я висела неподвижно, охваченная паникой; слева от меня из окна кухни рвалось пламя. Стены спальни для гостей образовывали выступ над первым этажом, ее пол служил крышей внутреннего дворика. Под моими ногами зияла пустота, до земли оставалось добрых два с половиной метра.
Ну и что, черт возьми! Пирамида, которую мы строили в команде поддержки, бывала и выше, а я забиралась на самый верх. Мой рост – не меньше метра шестидесяти. Если вытяну руки над головой, длина тела вместе с руками составит метр восемьдесят плюс-минус несколько сантиметров, верно? Значит, до земли останется всего-то сантиметров семьдесят!
Не подумайте, что я занималась вычислениями, болтаясь над землей. Я просто смотрела вниз и прикидывала, далеко ли до нее, и одновременно съезжала вниз по простыне. А когда полностью вытянула руки и ноги, то разжала пальцы.
Все-таки лететь вниз пришлось не семьдесят сантиметров, а побольше.
Но я приземлилась так, как меня учили – согнув колени. Холодная сырая трава смягчила удар, я перекатилась и поднялась.
Стоя на коленях, я уставилась на пожар. Искры взвивались в воздух, как зловещие фейерверки. Огонь ревел, будто живое существо. Я никогда не слышала, как бушует огонь, никогда прежде не оказывалась возле горящего здания – в общем, пожар оставил у меня совершенно свежие впечатления. Огонь был жив и не собирался умирать без борьбы.
А я по-прежнему находилась в ловушке в тесном дворике между высоких стен; пламя, пожирающее мой дом, высилось надо мной, почерневшие стены грозили обрушиться. Я поднялась на трясущихся ногах, нашарила в траве темную сумку, повесила ее через грудь наискосок и метнулась к калитке. Дернув тяжелый засов, я рванула ручку – и ничего не произошло. Калитка не поддавалась.
– Сука! – завопила я хрипло и так яростно, словно хотела вылезти из кожи. Нет, нож мне теперь ни к чему: если я доберусь до этой долбаной психопатки, я и без ножа с ней разделаюсь. Задушу, горло зубами перегрызу. Вцеплюсь в волосы и поджарю ее над огнем, как зефир.
Нет, стоп. Это примитивно. Отставить зефир.
Если я выбралась из дома через окно второго этажа, ограда не выше двух метров для меня не препятствие! Подпрыгнув, я схватилась за верх ограды, подтянулась, закинула на ограду правую ногу, села, перекинула обе ноги и спрыгнула на землю.
Всю улицу заполонили машины с мигалками. Люди в защитных желтых костюмах куда-то бежали, тянули толстые пожарные рукава, крепили их к пожарным гидрантам. На улицу высыпали люди в ночных рубашках и пижамах, некоторые – в спешно надетых брюках, пламя и вспыхивающие лампы отбрасывали зловещие тени. Какой-то пожарный схватил меня за руку и что-то крикнул, но я не поняла ни слова, потому что пожарные машины подняли страшный рев, вдобавок трещал огонь и выли сирены «скорой».
Догадавшись, что пожарный спрашивает, нужна ли мне помощь, я проорала:
– Я в порядке! – потом указала на горящую квартиру и добавила: – Это моя!
Одной рукой схватив за шиворот, он потащил меня подальше от огня, осыпающихся дождем искр и лопающихся стекол, ревущих струй воды из шлангов, обвисших проводов под напряжением и отпустил только на противоположной, безопасной стороне улицы.
Мое лицо все еще было закутано мокрым полотенцем, второе полотенце, с головы, я где-то потеряла. Вытерев лицо, я присела на корточки и с наслаждением вдохнула свежий воздух, которым поперхнулась и закашлялась. Когда кашель утих и я смогла подняться, я сразу двинулась к собравшейся толпе, ввинтилась в нее и продолжала путь, лавируя между людьми. Ненавистная психопатка, которую я искала, наверняка не в пижаме или ночной рубашке, а в уличной одежде.
Глава 18
Уайатт!
Внезапно вспомнив о нем, я прекратила поиски и полезла в сумку за телефоном. И на этот раз порезалась, задев нож, черт бы его подрал. Выругавшись, я заснула нож лезвием вниз в один из внутренних карманов – как я раньше до этого не додумалась? Ах да, я же выбиралась из горящего дома! Порезанный палец я сунула в рот, пососала, потом вытащила и осмотрела, но, поскольку порез напоминал тончайший красный волосок, волноваться было не о чем.
Я нашла телефон, открыла его, обосновавшись в пятне света из ближайшего окна, и обнаружила, что пропустила четыре звонка. Звонил Уайатт – наверное, кто-то в Службе спасения узнал адрес и сообщил ему, а может, он спал в обнимку с полицейской рацией. Я набрала его номер.
– Блэр! – взревел он вместо приветствия. – Какого дьявола ты не берешь трубку?
– Звонка не слышала! – крикнула я в ответ и не узнала собственный хриплый голос. – У нас тут пожар, сработали все сирены сразу! А потом некогда было – выбиралась из окна со второго этажа!
– Господи! – ошеломленно выговорил он. – Ты цела?
– Вроде да. А вот квартире конец. – Я перевела взгляд на мой бывший дом и вдруг с ужасом вспомнила: – Боже, твоя машина!
– Плевать на машину, она застрахована. С тобой точно все в порядке?