Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
Глава XVIII
Прямого рейса из Хитроу до Кагали не было. И хотя аэропорт переименовали, назвав его в честь президента аэропортом Таффари, а Всемирный банк предоставил Убомо заем в двадцать пять миллионов долларов на то, чтобы расширить взлетно-посадочную полосу и принимать реактивные лайнеры международных авиалиний, связывающих континенты, а также реконструировать здание аэропорта, начало работ постоянно откладывалось ввиду того, что значительная сумма полученных денег просто испарилась. В Кагали настойчиво поговаривали, что они замечательным образом осели на счетах в швейцарских банках и, чтобы осуществить наконец проект, нужны новые двадцать пять миллионов. Правда, теперь
Дэниел и Бонни купили билеты на рейс Британской авиакомпании до Найроби, но Дэниелу пришлось также заплатить почти пятьсот фунтов за дополнительный багаж, а именно за видеоаппаратуру Бонни. В Найроби пришлось переночевать в отеле «Норфолк», так как очередной рейс из Найроби до Кагали ожидался по расписанию только на следующий день.
Располагая свободным днем, Дэн попросил Бонни поснимать на открытой местности все, что ей покажется интересным. На самом деле ему просто хотелось понаблюдать за ее работой, чтобы одновременно и самому приноровиться к ее стилю съемки. В общем, устраивая некое подобие генеральной репетиции, они наняли джип с открытым верхом, и шофер-негр из племени кикуйю повез их в Национальный парк Найроби, находящийся сразу за чертой города.
Для белых туристов такой парк становился настоящим сюрпризом, какие часто преподносила Африка. Буквально в нескольких километрах от отеля «Норфолк» можно было увидеть диких львов, охотившихся за своей добычей. Внешняя граница парка подходила совсем близко к территории аэропорта Йомо Кеньятта — отнюдь не безопасно для служащих аэропорта, — однако грациозные антилопы паслись даже не поднимая головы, когда гигантские реактивные лайнеры с оглушительным ревом и свистом шли на посадку всего в нескольких сотнях метров над ними.
За последние несколько лет Дэниелу не раз приходилось снимать в этом парке, и он был очень хорошо знаком со смотрителем. Мужчины приветствовали друг друга на суахили, обменявшись крепким двойным рукопожатием, словно родные братья.
Смотритель отправил с ними в качестве проводника и гида одного из своих объездчиков, позволив Дэниелу разъезжать по всему парку, и, нарушив одно из строжайших правил парка, разрешил выходить из машины и снимать, где и что им заблагорассудится.
Объездчик подвез их к лесу из акаций с абсолютно плоской кроной, раскинувшемуся по берегам небольшой реки. Тут, на одном из берегов, Дэниел с Бонни увидели огромного носорога, целиком занятого тем, как бы ему ублажить свою до крайности возбужденную подружку. Два этих некрасивых создания оказались до такой степени поглощены друг другом, что съемочная группа вышла из машины, решив подобраться к ним поближе.
Дэниел очень внимательно наблюдал за Бонни, пытаясь делать это как можно незаметнее. Ее новейшей модели видеокамера «Сони» казалась весьма изящной. Однако носить ее на протяжении многих километров нелегко даже сильному и выносливому мужчине. Дэниел не без любопытства смотрел, как Бонни обращается с камерой, не делая ни малейшей попытки помочь девушке. И даже жестко запретил помогать Бонни, бросив что-то на суахили объездчику.
За последние несколько недель Дэниел до тонкостей изучил Бонни, подолгу рассматривая самые интимные ее места. На теле ее не было ни грамма лишнего жира, а ноги и руки оказались необычайно гладкими и мускулистыми. Словом, она находилась в отличной физической форме, как если бы была профессиональной спортсменкой. В своих сексуальных играх, понарошку пытаясь побороть друг друга, Дэниел втайне должен был себе признаться, что порой старался чуть ли не изо всех сил, чтобы сладить с Бонни. А ей страшно нравилось — это ее возбуждало еще сильнее, — когда партнер затаскивал ее в постель
Тем не менее Дэниел откровенно изумился, увидев, с какой легкостью Бонни вскинула камеру на плечо и с каким проворством и даже изяществом движется на такой жаре среди деревьев, ступая по неровной, жесткой почве. Земля была сплошь истоптана носорогами и буйволами; во время сезона дождей следы животных глубоко врезались во влажную глину, а потом затвердели под палящим солнцем так, что стали похожими на мелкие лунные кратеры — твердые и остроконечные. На такой поверхности подвернуть ногу, пораниться или порвать одежду о колючий кустарник, острые шипы которого угрожающе торчали во все стороны, — пара пустяков. Бонни избегала всех этих опасностей с завидной для Дэниела легкостью.
Между тем носорог начал весьма настойчиво атаковать самку, которая случайно забрела на его территорию и которую он теперь держал в своеобразном плену, страстно желая овладеть. Каждый раз, когда самка пыталась достичь границ его владений, он отгонял ее прочь, фыркая и сопя носом с такой силой, что мог бы соперничать со свистящим паровозом. При этом из-под его тяжелых ног-тумб пыль разлеталась фонтанами.
Самка из стороны в сторону покачивала своим огромным серым крупом, явно заигрывая и дразня своего ухажера и заставляя вдыхать острый аромат ее сексуального возбуждения, чем доводила беднягу-носорога до состояния крайнего волнения и экстаза. И каждые несколько минут он мчался прочь, чтобы пометить своим запахом границы своей территории, предупреждая и отгоняя любых соперников, которые вдруг решились бы перейти ему дорогу в попытке отбить самку, в которую он влюбился страстно и навсегда.
Достигая границы, носорог останавливался у какого-нибудь дерева или куста, задирал свой зад, свернув хвост колечком, нацеливался и, словно из пожарного шланга, выпускал мощную струю темной мочи, целиком окатывая ею намеченную цель. Удовлетворенный достигнутым, зверь разворачивался и мчался обратно, сгорая от нетерпения, к своей застенчивой избраннице, которая тотчас устремлялась в дальний конец его владений, а носорог догонял ее, сметая все на своем пути.
Зрение у носорогов и в обычное время очень слабое, а сейчас животные ничего вокруг вообще не замечали, ослепленные дикой страстью.
Однако Дэниелу и Бонни приходилось каждую секунду быть начеку и то мчаться вдогонку носорогам, то стремительно уворачиваться, ибо два до крайности возбужденных существа шарахались из стороны в сторону, и предсказать их следующий маневр не было никакой возможности. А не реагируй они мгновенно на действия животных, эти тяжеловесы с легкостью бы растоптали их своими мощными ногами-тумбами с острыми копытами или вспороли им животы, проткнув длинными и гладкими рогами.
Снимать, зная, что тебе угрожает смертельная опасность, психологически невероятно сложно. Но внешне Боннн не выказывала никакого страха. Казалось, непосредственная опасность только подхлестывает и возбуждает ее. Глаза ее блестели; огненно-рыжие волосы и рубашка на спине взмокли от пота, пока они, перебегая от дерева к дереву, прятались за стволами акаций, избегая внезапного столкновения с метавшимися животными.
Кроме очевидного умения держать себя в руках, Бонни потрясла Дэниела своей невероятной выносливостью. Ему не пришлось тащить на себе оборудование Бонни, и все-таки Дэниел испытывал гнетущее состояние от жары и пыли, а Бонни все казалось нипочем.
Внезапно самец круто развернулся на месте без всякого предупреждения. Возможно, он все-таки учуял человека, несмотря на запахи любви его самки, ноздри его широко раздувались. Зверь кинулся туда, где прятались люди, и Дэниел крепко схватил Бонни за руку.