Охота за Живоглазом
Шрифт:
Дмитрий с облегчением вздохнул, чувствуя, как возвращается из бездны душа. Как же я падок на всякие воображаемые ужасы — подумал он и осторожно двинулся вдоль Брамы, отыскивая «секретную тропинку Капитана». Тропинка была на месте. А вот сбоку от нее поблескивал в лунном свете какой-то большой металлический предмет.
Большим металлическим предметом оказался автомат из-под газированной воды. Такие автоматы он видел только в своем счастливом советском детстве. Автомат лежал на боку, он был сильно искорежен и пробит во многих местах. Вмятины сочетались с рваными дырами, словно по
Вот и дорога на Красный Кут. Прямо перед ним возвышались исполины-тополя. Если глаза не обманывает неверный лунный свет, тополя за девять лет немного подросли. Да, когда-то он знал их по именам. А теперь вот не в состоянии вспомнить ни одного имени. И все равно, здравствуйте, зеленые стражи дороги на Кут. Рад вас видеть снова.
Он вздохнул и двинулся в сторону села. Показались плакаты «времен перестройки». Под тополями было темно, разглядеть насколько плакаты сохранились не представлялось возможным. Но он не сомневался в том, что плакаты в прекрасном состоянии.
Советские плакаты, бюсты Ленина, красные платочки на головах женщин — ведь все это своего рода бренд Красного Кута. На этом же можно деньги делать. Вот перед Брамой, сдается, что-то пытались строить. Но кто-то помешал.
Лесопосадка кончилась. Взору открылось село. Горели редкие фонари. Светились квадратики окон. Но через село Дмитрий не пошел. Он свернул направо и двинулся дальше по секретной тропинке Капитана в обход села. Теперь он меньше смотрел по сторонам, он шел все ускоряя шаг, он уже почти летел, предвкушая встречу с Капитаном. И так же летели в голове мысли, рассеянные мысли ни о чем.
Несколько раз он с усмешкой вспоминал версию отца Ивана по поводу гипнотических способностей Капитана: что ж, выходит, что он под гипнозом совершает весь путь, от самого своего балкона.
Сбоку от него встала стеной еще одна лесополоса. Тут не было великанов тополей, деревца были низкорослые, много кустарника, бурелома и мусора с полей. Однако теперь, даже ночью, при луне, он заметил, заметил «краешком глаза» — во второй полосе произошли разительные перемены. Исчезли кучи мусора, исчез бурелом, заметно подросли деревца (те, которые он помнил по прошлому разу). Появилось много новых деревьев. Дмитрий как-то сразу решил, что здесь поработали стражи… Ну, конечно, они, кто еще. Сельчанам нет никакого дела до этой посадки.
Лесополоса вместе с селом осталась позади. Тропинка резко изгибалась, делая дугу, и бежала по чистому полю, прямо к дому Капитана. Дом Капитана был не в самом селе, а немного на отшибе.
Показался желтый огонек, вместе с тусклым желтым квадратиком окна. Капитан был дома! Теперь Дмитрий с каждым шагом замедлял ход, а возле дома уже почти крался, как вор. Вот и сад Капитана на заднем дворе — забор стал выше и прочнее, Капитан как бы немного отгородился от мира.
Дмитрий остановился, прислушался. Ему показалось, будто в глубине сада журчит вода, как будто в саду забил родник. И в тон роднику журчит чей-то очень мелодичный голос. И второй голос — несомненно, голос Капитана.
Дмитрий двинулся к калитке. Она была открыта. Войдя во двор, он сразу же увидел Капитана. Капитан сидел в легком плетеном кресле, под навесом, почти в саду. Заметив Дмитрия, он бодро встал и тут же едва не повалился обратно, схватившись за грудь. Чья-то высокая стремительная фигура выдвинулась из тени сада, поддержала его за локоть.
Капитан быстро совладал с собой, выпрямился и сделав шаг вперед, обнял Дмитрия:
— Здравствуй, Дима, как я рад тебя видеть! Как рад! Друг Пестрый не ошибся, ты встретился с Отшельником и благополучно прошел сквозь Браму. И вот ты здесь. Здорово!
— Я тоже рад тебя видеть, Капитан… Кстати, на нас пришельцы напали.
При слове «пришельцы» у Капитана слегка дернулась щека.
— И об этом мы знаем, — тихо сказал он, опускаясь в кресло, — просто не хочется лишний раз этих бесов поминать. Близится время союза, и они сейчас очень активны. Ну об этом после… А пока… да, где друг Пестрый? Пестрый!
— Он самый, — пропел мелодичный голос; из тени сада выступила высокая фигура с чайником в руках.
Да, это был Пестрый, страж. Но в каком очеловеченном виде! Он был одет в зеленые, в стиле хаки, штаны, зеленую рубаху, его длинные каштановые волосы были подвязаны тесемочкой. А на узком вытянутом лице виднелись роскошные каштановые бакенбарды.
Пестрый напоминал образцового классического хиппи-пацифиста. Ну, почти человек — «дитя цветов» двухметрового роста. Немного необычными оставались разве что ярко выраженные каштановые волосы с бакенбардами и треугольная форма глаз (да и сами глаза, испускающие искрящие волны радости.)
Пестрый поставил чайник на небольшой сто лик во дворе и кинулся обнимать Дмитрия. Схватив в охапку, он легко, словно ребенка, подбросил его в воздух.
— Ну, здравствуй, здравствуй друг стражей! Здравствуй, друг служителя Кон-Аз-у. Девять лет, девять веков!
Пестрый внимательно поглядел на Дмитрия:
— А ты немного постарел, мой друг. Девять лет разлуки не прошли для тебя даром. Это мы мало меняемся. Правда, признаюсь, пришлось и нам попотеть, учась жить в вашем суетливом мире. Но потели мы не зря. Как мой новый облик. А, как тебе?
Пританцовывая, Пестрый несколько раз покрутился вокруг оси.
— На кого говоришь я похож, — весело воскликнул он, хотя Дмитрий не говорил ничего — на ребенка цветов, этого хиппи-у. Так?
Пестрый захохотал.
— Ладно, пойду. Наберу чистой водички, сделаем чай, я ваш чай очень полюбил, и все наши полюбили. Сейчас все будут в сборе, поужинаем.
Пестрый подхватил чайник и бесшумно растворился в саду.
Капитан задумчиво сидел в кресле. Он как будто бы был не здесь. Дмитрий внимательно посмотрел на Капитана и понял насколько прав Отшельник. Капитан выглядел постаревшим лет на пятнадцать-двадцать, и болезненным. Изможденное осунувшееся лицо избороздили сеточки мелких морщин. От переносицы к центру лба пролегли две глубокие складки, такие же складки легли по уголкам рта. И только глаза являли собой разительно другую картину — огромные, очень живые, пронзительные и смеющиеся одновременно.