Охотница за удачей
Шрифт:
— Так тебе нравится?
Волнение, которое она уловила в его голосе, заставило ее внимательно посмотреть на Мэтью.
— Такое изысканное украшение… спасибо, Мэтью.
Он заговорил, словно клещами вытягивая из себя слова:
— Оно похоже на тебя: сочетание изящества, силы и красоты.
— Ты хорошо знаешь, как угодить мне, — пробормотала она.
— У нас это общее. — Он вынул цепь из коробки. — Стой и не двигайся.
Оливия покорно склонила голову. Прикосновение его пальцев
Цепь была такой светлой, что почти сливалась с ее кожей, камни вспыхивали и переливались. Вынужденный подарок, подумала Оливия. Это приводило ее в отчаяние. Видимой причины для слез не было, а плакать хотелось.
— Нам пора… папа нас ждет.
Мэтью положил руку ей на талию и широко улыбнулся.
— Не забывай, что мы безумно любим друг друга. Внизу нас ждут сливки общества и наши друзья, так что держи выше голову, моя дорогая жена, играй!
Откуда-то пришли слова:
— Секс… то, что происходит между нами в постели… это ведь не игра, правда, Мэтью?
— Если ты не знаешь ответа на этот вопрос, я, черт возьми, не берусь ответить тебе.
Он подтолкнул ее к двери. Она явно причинила ему боль!
— Извини, — залепетала она, — я не хотела…
— Давай покончим с этим.
Он выглядит и ведет себя, как любящий супруг.
— Нам обоим приходится играть, Мэтью, — холодно сказала она и выскочила из комнаты.
Бальные залы, декорированные высокими коринфскими колоннами, были расположены в задней части дома на первом этаже, куда вела полукруглая лестница. Французские хрустальные канделябры сияли, заливая все ярким светом; из высоких окон, драпированных синим шелком, открывался вид на работающий мраморный фонтан среди самшитовых кустов.
На верхней площадке лестницы Мэтью взял Оливию за руку и, улыбнувшись ей с искренней нежностью — она могла бы в этом поклясться, — шепнул:
— Мы безумно любим друг друга. Пусть все умрут от зависти, Олли.
Его теплая рука согревала ей пальцы, а глаза смотрели на нее так, как мог бы смотреть только очень близкий человек. У нее перехватило дыхание, но она тут же вспомнила: это игра, всего лишь игра…
Я люблю его!
Пораженная этим открытием, Оливия пошатнулась и вцепилась в рукав Мэтью. Я влюбилась в собственного мужа! Все оказалось просто как правда. Она любит, любит Мэтью. От волнения глаза ее стали еще больше, а в сердце расцвела радость и зажгла ослепительную улыбку у нее на лице.
Оркестр заиграл свадебный марш. Гости, собравшиеся у подножия лестницы, начали аплодировать, и Оливия улыбалась им. Она спускалась величаво, изящно колыхалась юбка ее элегантного вечернего платья.
Мэтью шепнул:
— Бродвей аплодирует твоему таланту.
Его слова погасили только что зародившуюся, еще хрупкую радость. Он думает, что она играет, он не может отличить истинное от фальши. Значит, сам он ничего не испытывает. Потом, потом, лихорадочно говорила себе Оливия, сейчас нельзя думать об этом, ты должна вести себя, как любящая жена.
Внизу их ждал отец. Оливия поцеловала его.
— Второй танец твой, па. А первый по праву принадлежит Мэтью. Правда, дорогой?
Он сжал ее пальцы. Никто не мог бы осудить его за то, каким взглядом он смотрел на свою жену: в нем светились страсть и обожание. Она трепетала под этим взглядом. Он вывел ее на площадку для танцев, прижал к себе и склонился щекой к ее волосам. Желание захлестнуло ее, но теперь она знала, что это желание называется любовью. Как ей хотелось, чтобы этот танец длился вечно.
Но ничего вечного на свете не бывает, и через несколько минут она сменила руку Мэтью на руку отца. Потом она танцевала со своим братом и с мужем Стеллы, потом опять с Мэтью, со своим адвокатом, с друзьями отца и со Стэном. Стэн ей нравился. Его серые глаза вызывали доверие. Во время фокстрота он наклонился к ее уху.
— У Мэтью вид влюбленного по уши, а я всегда считал, что у него иммунитет на нежные чувства.
Оливия сбилась с такта.
— А как вы стали друзьями?
— О, было одно дело, в котором я помог ему.
— А что за дело?
— Какая вы настойчивая.
— Я жена Мэтью, Стэн, и хочу знать о нем больше, — сухо сказала она.
— Тогда, думаю, лучше спросить у самого Мэтью.
— Это что, мужская солидарность?
— Оливия, у вас с Мэтью впереди еще уйма времени, — мягко сказал Стэн.
Вряд ли, с горечью подумала Оливия. Когда танец кончился, Стэн сказал:
— Мэтью, возможно, тяжеловат для совместной жизни, но, уверяю, он глубоко порядочный человек. А теперь было бы неплохо перекусить.
Оливия с удовольствием пила, ела, принимала поздравления, пожелания. Шум возрастал, прием удался на славу. Пора освежить помаду на губах, решила она и направилась к ближайшей туалетной комнате. Проходя мимо тропических растений в больших кадках, она столкнулась нос к носу с Мелвином Уолшем. Странно, что отец пригласил его после того скандального развода, подумала она; наверное, в память о дружбе с его отцом. Мелвин был пьян, щеки его покраснели, галстук сбился набок.
— Увидел, что ты направляешься в эту сторону, и решил перехватить тебя, умненькая Олли, — ухмыльнулся он. — Неплохо устроилась. Неудивительно, что ты пренебрегла мной.