Охотница
Шрифт:
— Когда я была еще жива, — при этих словах она поморщилась, — я знала, что у меня неприятности. Должно было случиться что-то плохое, поэтому я встроила небольшое заклинание «лазейку» в свой самый сильный магический артефакт.
Я кивнула.
— Твоя корона.
Она улыбнулась.
— Именно так. Я вложила в нее лишь крошечную частичку своей души, чтобы однажды, когда она вернется в законные руки, мы смогли бы поговорить об этом.
— Законные руки, — повторила я, поджимая губы. — И это я? Рема сказала, что
Королева Офелия рассмеялась теплым, успокаивающим смехом, от которого мне чуть не захотелось плакать.
— Конечно. Ты моя единственная наследница, Зарина. Какие еще могут быть законные руки?
На мгновение я поперхнулась воздухом, захлебываясь, пытаясь выдавить слова.
— Что, прости? — Наконец пискнула я, мое лицо покраснело, а глаза увлажнились от небольшого приступа кашля. — Ты, должно быть, ошиблась.
Офелия слегка грустно улыбнулась мне, затем достала ручное зеркальце и протянула его мне.
— Даже если бы я не привязала свою корону специально к тебе, не нужно быть гением, чтобы заметить сходство. Совершенно очевидно, что мы сделаны из одного теста, милая.
Неохотно я посмотрела в зеркало и не смогла отрицать правдивость ее заявления. Конечно, она была элегантнее, старше, и у нее были зеленые глаза вместо моих голубых. Но все остальное было таким же. Наши высокие скулы, углы наших носов, изгибы наших губ… все идентично.
— Как… — я замолчала, потому что слезы сдавили мне горло. Это была моя мать?
За все годы, что я жила в Понде сиротой, Вайз, я ни на секунду не допускала мысли, что однажды встречу женщину, которая дала мне жизнь, не говоря уже о том, что она может оказаться убитой королевой
Тейха.
— О, милая, — вздохнула она, потянувшись вперед, чтобы взять мои руки в свои, когда я положила зеркало. — Мне так жаль. Я хотела бы дать тебе больше ответов, но эта моя версия, всего лишь фрагмент того, кем я была, когда произносила это заклинание. Сейчас, насколько я знаю, тебе всего неделя от роду, и ты крепко спишь в своей кроватке.
Отметину на моей лопатке покалывало, и я сморгнула слезы, которые грозили вот-вот пролиться.
— У меня была такая отметина, когда я была маленькой? —
Спросила я, ерзая на своем сиденье, чтобы показать ей свою спину. На мне все еще было изумрудное платье для верховой езды, и, несмотря на то, что оно было в пятнах и покрыто коркой грязи, на нем легко виднелась моя метка, когда я перекидывала волосы.
Офелия прикоснулась прохладным пальцем к моей метке, и та зажужжала в ответ. Как будто она знала ее. Долгое мгновение она ничего не говорила, затем тихо всхлипнула, и я повернулась к ней лицом.
— Прости меня, малышка, — прошептала она, и слезы потекли по ее лицу.
—
Она кивнула, тяжело сглотнув и промокнув лицо кусочком кружевной ткани. — У всех богов есть свои уникальные знаки. Так они заявляли права собственности на смертных в те далекие времена,
когда правили нашими землями. В те времена, когда им разрешалось свободно бродить. — Ее взгляд скользнул обратно к моему плечу, хотя теперь я была к ней лицом. — Это моя метка.
У меня отвисла челюсть.
— Ты богиня? — Я пискнула в шоке.
— Нет, — ответила она с легким смешком. — Не в том смысле, в каком ты их знаешь. Технически я полукровка, была полукровкой. Давным-давно по нашей семейной линии у одного из наших предков был роман с богом. Долгое-долгое время это оставалось незамеченным, но знание передавалось от матери к дочери по матриархальной линии. Независимо от того, насколько мы далеки от изначального бога, наш магический уровень остается прежним.
— Так вот почему твой род всегда был самой сильной правящей монархией? — Я разинула рот от осознания этого. — Так вот почему магия взорвалась, когда тебя убили?
Офелия поморщилась.
— Так вот что произошло?
Я кивнула, чувствуя себя немного неловко из-за того, что так бесчувственно говорила о ее убийстве. Но, несмотря на ее откровения,
она все еще оставалась для меня немногим больше, чем незнакомкой.
— Это, должно быть, от чего-то другого, — прокомментировала она с задумчивым видом. — Когда я создавала это заклинание, это было потому, что я подозревала, что кто-то вмешивался в естественную магию Тейха. Я знала, что это вызовет проблемы, и жрица уже предсказала, что моя смерть неминуема.
Я нахмурилась, качая головой. — Вмешивались в нее? Как?
Она пожала плечами.
— Хотела бы я знать. Может, перекачивали? Что бы это ни было, оно вызывало рябь. Если после моей смерти стало еще хуже, то, возможно, виноват тот, кто меня убил. В любом случае, что тебе нужно знать, так это то, что у тебя на спине моя метка, и она все еще видна спустя, сколько, двадцать с лишним лет?
— Восемнадцать, — пробормотала я, поправляя ее относительно моего возраста.
Она грустно улыбнулась.
— Ты выглядишь такой взрослой. Мне так жаль, что я пропустила это. — Она глубоко вздохнула. — Значит, восемнадцать лет. Это означает, что ты, должно быть, получила опасную для жизни травму.
Следы остаются только тогда, когда через кого-то проходит огромное количество магии.
Мои глаза расширились. — Ты спасла меня?
— Для этого и было нужно чтобы ты носила моя метку. — Она грустно улыбнулась мне. — Но это также означает, что кто-то хотел твоей смерти и, вероятно, все еще хочет.