Охотничий инстинкт
Шрифт:
— Я в принципе уже принял кое-какие меры, — отозвался Филимонов.
— Какие? — сухо и недоверчиво поинтересовался Боцман.
— Я послал людей на самолете в Адлер — раз. Пришлось задействовать связи в Москве, действовать через Министерство по чрезвычайным ситуациям. Потом послал самого своего проверенного человека на джипе. Он нагнал поезд — это возможно, так как он идет трое суток, — и сейчас сидит в поезде, глаз с них не спускает…
— Так они уехали вчера? — уточнил Березов.
— Ну да… Короче, меры я принял. Проще там, на югах, их взять, когда они выходить будут, посадить в самолет и привезти сюда. Их ждут на сочинском перроне.
— Откуда ты знаешь, что они едут именно в Сочи?
— Я сам видел ее билет.
Березов посмотрел на Филимонова еще более хмуро.
— А если они вышли где-нибудь в Волгограде — и теперь их ищи-свищи… — заметил он.
— Нет, не вышли… Я же говорю — мой человек нагнал поезд и следит за ними. Я с ним постоянно на связи.
— Так, значит, ваш заместитель, уважаемый Геннадий Андреевич, спер деньги и увел вашу жену, так получается, что ли? — с юношеской непосредственностью и какой-то ехидной усмешкой спросил Ястребов.
— Да иди ты! — вдруг огрызнулся Геннадий Андреич.
— А чего на правду-то обижаться? — Ястребов повернулся с обиженным видом к Ларисе, ища у нее поддержки. — Он же нас таким макаром подставил, как мы теперь сведем концы с концами?
У Березова, сидевшего напротив, настроение упало ниже точки замерзания.
— Короче, это все гнилой базар, — вдруг прорвало Березова. — Надо их щемить и не миндальничать. Но, Ген, ты даешь, е-мое! Твой же человек, не мой! Я, блин, всех своих по триста раз проверяю. — Он скосил глаза на Ястребова, и тот как-то стушевался и покраснел. — А тут такое дело — и деньги увел, и жену в придачу. Как же ты мог так обосраться?
Филимонов поднял свои красные глаза на Боцмана.
— Ну что ты на меня смотришь? — Взгляд Боцмана все больше наливался злобой. — Я вот только не понимаю, зачем такому видному мужику, как Путов, такая старая кобыла, как твоя Машка?
— Че-го?! — Филимонов весь разъярился и угрожающе приподнялся над столом.
Чувствовалось, что он сейчас готов встать на защиту имиджа своей жены, которая, хоть и оказалась неверной предательницей, все же была пока еще его законной супругой.
— Чего слышал! — Боцман, несмотря на свою щуплую внешность, ни капельки не испугался и продолжал наезжать на Филимонова.
— Господа, прекратите, в конце концов! — решила вставить свое слово Лариса. — Среди вас есть женщина, и использование таких эпитетов меня лично оскорбляет.
Сказанное Ларисой было скорее данью ритуалу, нежели отражением ее внутренних чувств. Она сама с удовольствием бы наградила Машу Филимонову сейчас не только званием «старой кобылы», но и более хлесткими и сильными выражениями. Поразмыслить над поведением своего бойфренда у нее пока не хватало мужества.
— Да я тебя сейчас! — Филимонов замахнулся было в направлении Боцмана, но вовремя остыл.
Все-таки Березов слишком много значил для ассоциации «ГФ», чтобы с ним можно было так обращаться, пускай и в состоянии аффекта.
— Связь с охранником в поезде есть? — снова перехватила инициативу в разговоре Лариса, пытаясь направить его в конструктивное русло.
— Есть, — тут же отреагировал Филимонов.
Словно в ответ на эту его фразу, зазвонил телефон на столе, и Гээф нервным движением схватил трубку:
— Алло… Да… М-м-м… Как — нет? Почему? Черт побери!
Геннадий Андреевич со злостью кинул трубку обратно на стол.
— Что там происходит? — тревожно спросила Лариса.
— Охранник в поезде не отвечает на запросы людей из Сочи. Уже три часа как… Надо ждать.
— Ладно, подождем…
За столом воцарилось молчание. Люди словно не знали, что дальше делать. Лариса почувствовала, что настало время ей проявить инициативу. Этим качеством она отличалась в различного рода критических ситуациях. Она взяла сотовый телефон со стола и набрала номер железнодорожной справочной. Через минуту она уже знала, когда прибывает поезд Тарасов — Адлер.
Лариса посмотрела на часы.
— Нам осталось ждать всего полтора часа, — заключила она.
Эти полтора часа прошли в каких-то рваных, ни к чему не обязывающих разговорах. Все чувствовали себя напряженно. Кроме, пожалуй, Ястребова — тот, помолчав минут десять, начал вдруг рассказывать совершенно неуместные анекдоты. И лишь суровый взгляд, которым наградил его Березов, заставил президента «Двадцать первого века» умолкнуть.
Наконец настало время связаться с Сочи. Лариса уже взялась за трубку телефона, как раздался звонок, буквально в ее руке. Она тут же нажала кнопку и услышала в трубке взволнованный голос:
— Алло, кто это?
— Говорите, — требовательно приказала Лариса.
— Это… Дело в том, что их там нет. — Человек был явно растерян.
— Где нет?
— В поезде нет.
— Они что, не прибыли в Сочи?
— Нет…
— А охранник, охранник? Спроси про охранника, — подал голос с председательского места Филимонов.
— Игоря мы в поезде тоже не обнаружили, — опережая его мысли, сказал человек, звонивший из Сочи. — Что нам делать? Нам бы Геннадия Андреевича услышать…
Лариса передала трубку Филимонову, и тот, выслушав несколько фраз с того конца провода, неожиданно гаркнул:
— Чего делать? Чего-чего? Снимать штаны и бегать! Тьфу, е-мое! Да вы что, не понимаете, что ли? Весь персонал этого поезда, от поварих до начальника поезда, перетрясти и выяснить!
— Как они это сделают, поезд-то ведь должен идти дальше! — высказал мысль, показавшуюся ему умной, Алексей Шестаков.