Охотницы на мужчин
Шрифт:
А у Полинки было свое горе — Коля Марчук.
Он позвонил как раз тогда, когда группа аэробики построилась в зале и Полинка, в обтягивающем костюме, в новеньких гетрах и с мобилкой на шее, выбегала из тренерской.
— Слушаю вас внимательно! — сказала она.
— Это Николай, — ответил Марчук. — Мы тут на «Арконе» собираемся. Как раз ветер поднялся. Давай, собирайся.
Он стоял на причале, а за его спиной хозяйничал экипаж яхты.
К Марчуку подошел капитан Володя.
— Слушай, Коль, я бы не
— Ничего, — сказал на это Марчук, прикрывая ладонью мобилку. — Ну и нахлебаемся. Ну и проблюемся! Но я ее, заразу, сломаю!
— Это тебе «Аркона» — зараза?
— Нет. Полинка.
Если бы тренерша слышала это — возможно, не столько рассердилась, сколько возгордилась бы. Мало какая женщина казалась Марчуку настолько интересной, чтобы ради нее затевать всякие экстремальные похождения.
— Не могу, Коль, вечер занят! Давай завтра, а? — крикнула Полинка.
— Так до завтра ветер кончится! — возмутился Марчук.
Тут Полинке все стало ясно.
— Извини, у меня тренировка начинается, пока! — вот что услышал Марчук. И безнадежно выругался.
— Коль, ты не расстраивайся, у меня тут скоро такой экстрим будет — закачаешься! — пообещал Володя. — Я на телесъемки подписался. «Аркона» попадет в книгу рекордов Гиннесса!
— Какие в нашей области рекорды Гиннесса? — удивился Марчук, мгновенно забыв про Полинку.
— А вот увидишь, это что-то запредельное. Приедет контролер из ихнего российского бюро, куча народу соберется, киношники…
— А в чем экстрим?
— Ты слушай…
И Володя рассказал Марчуку такое, что бизнесмен-экстремал взвыл от восторга и потребовал включить себя в экипаж.
Примерно три часа спустя после пика Жанниных страданий, всплеска Полинкиных аэробических резвостей и победного вопля Марчука Татьяна спешила домой. Дима задерживался у себя в офисе, она добиралась пешком, а тут еще и лифт не хотел вызываться, и она, что-то нехорошее буркнув под нос, пошла по лестнице.
На подоконнике между этажами сидел гроссмейстер Вадим с карманными шахматами, Татьяна встала перед ним в недоумении, но он не обратил внимания. Тогда она поспешила наверх и позвонила в квартиру Жанны.
Ей открыла Полинка. Одетая в эфемерный пеньюарчик, не скрывающий решительно ничего.
— Заходи, — сказала она. — Я ничего не понимаю! Он еще полчаса назад должен был быть! Я ему продиктовала адрес, он записал…
— А ты тут сколько сидишь?
— По меньшей мере час! У меня пицца в микроволновке сдохла!
— Час, говоришь? — Татьяна за руку вывела Полинку на лестницу и довела до места, откуда был виден Вадим. — А какого рожна он тут ждет?!
— Когда я поднималась, его не было… — пробормотала Полинка и сбежала вниз. — Вадик,
— Этюд разрабатываю, — сказал безмятежный Морозов, решительно не замечая пеньюара. — Мне такая идея этюда в голову пришла, пока к тебе ехал, вообрази, сдвоенные ладьи против двух слонов и коня…
— Вообразила. Вставай и пошли наверх.
Она за руку мимо потрясенной Татьяны провела Вадима в квартиру. Дверь захлопнулась.
В квартире она отняла у него карманные шахматы и довела до Жанниной тахты.
— Садись сюда. У нас на ужин пицца, но она уже дважды разогревалась. Будешь такую есть?
— Буду, — сказал Вадим.
— Ну, тогда раздевайся и ложись, а пиццу я подам прямо в постель! Там и обсудим всю эту петрушку с городским клубом и его выходом на всемирный уровень.
Тут бы, казалось, Вадику и удивиться. Но он половину Полинкиных слов просто не слышал, а вторая половина доходила с трудом — ведь перед его глазами была крошечная шахматная доска.
— Ты мне лучше бумагу дай, — попросил он. — Я с этюдом еще не разобрался. Что-то подобное в семьдесят пятом году предложил Михаил Таль в партии с Ботвинником, там примерно на тридцать пятом ходу возникла аналогичная ситуация…
Полинка переставило доску на подушку и мужественно села на колени к шахматисту.
— Ты мне все это расскажешь чуточку позже, прелес-с-с-сть моя!
И чмокнула Вадима в губы.
Это было всего лишь звонкое «чмок», первый пристрелочный выстрел.
Оказалось, шахматист не чужд интимной жизни. Он рассеянно похлопал Полинку по плечу — как полагается ласково похлопывать женщину, чтобы, не обижая, намекнуть ей: радость моя, потом, потом… При этом его вторая рука тянулась за шахматами.
Полинка шустро передвинула доску, так что Вадим вытянулся на тахте чуть ли не во весь рост.
Тут раздался дверной звонок. Это опомнилась и принялась буянить Татьяна.
Полинка соскочила с тахты, закинула ноги Вадима на тахту и кинулась в коридор.
— Погоди, погоди, еще рано, — она стала выпихивать Татьяну.
— Чего рано? Про клуб поговорить рано?
— Да погоди ты! Клиент еще не созрел!
— Так мне что, и на кухне подождать нельзя?
По лестнице поднимался сосед Пашка.
— Вау! — воскликнул он, увидев полуголую Полинку. Полинка волей-неволей отступила, а вслед за ней в квартиру ворвалась и Татьяна.
Вадим лежал на тахте, не раздеваясь, как его оставила Полинка, и переставлял фигурки на доске.
Татьяна застыла на пороге и посмотрела на него в недоумении.
— Ты, кажется, про клуб поговорить хотела? — тихо спросила Полинка. — Иди и говори. Можешь даже рядом прилечь — он все равно не обратит внимания.
— На меня не обратит внимания?!
— Не веришь? Жанке, значит, веришь, а мне — нет?