Охотницы на мужчин
Шрифт:
– Пошли! – сказала Жанна. – Я придумала.
И, озираясь по сторонам, вывела Полинку обратно к калитке детского сада. По дороге они разработали убогонькую легенду. Интересно, что железяку в газете Жанна еще не выбросила…
Во дворе еще оставалось несколько малышей. С ними была пожилая воспитательница. Ее подозвали к калитке.
– Здравствуйте, – почти вежливо обратилась вечно хмурая Жанна. – Мы тут девочку ищем, племянницу. Шесть лет, зовут Дашей.
– А фамилия? – поинтересовалась воспитательница.
– А
– Хотим убедиться, что с ней все в порядке, – добавила Полинка. – А то мамочка отца к ней близко не подпускает, свекровь вообще на три буквы послала, прямо страх! А девчонка замечательная, Дашенька, волосики светленькие, длинненькие, вьются!
Подумала – добавила:
– В меня уродилась!
– Так это, наверно, Даша Томилина, если шесть лет и волосики вьются. Только как же мамочка в разводе, если она за Дашей вместе с мужем приходит?
– Так это ее гражданский муж! – сообразила Полинка. – Нам говорили, что у нее сразу же кто-то завелся.
– Шустрая! – угрюмо подтвердила Жанна. – Два месяца как развелась.
И стала поколачивать завернутой в газету железной палкой по ладони, причем на лице было написано «я на все готова».
– Так ведь Даша его папой зовет! – воспитательница растерялась. – Может, вам другой детский сад нужен?
Говорила она вроде с Полинкой, но при этом испуганно косилась на Жанну.
– Вроде этот. А живут они то ли на улице Буденного, то ли на улице Нахимова, вон там, – Полинка показала рукой. – Тут у вас запутаешься! В китайской стенке, как раз посередине.
– Так это не Буденного и не Нахимова, а маршала Гречко! Я сама их там встречала, – сообщила воспитательница. – Не может взрослый ребенок так сразу незнакомого дядьку папой назвать! Что-то вы, женщины, путаете!
И быстренько закрыла калитку со своей стороны.
– А другой Даши точно нет? – грозно спросила Жанна.
– Вы, женщины, отойдите от калитки! Я милицию вызову! – испуганно огрызнулась воспитательница.
– Пошли, – сказала Полинка. Но Жанну обидела глупая подозрительность воспитательницы. И она поставила точку в разговоре особым образом – сунув Полинке свое оружие, аккуратно сняла тяжелую калитку с петель и прислонила к забору.
Воспитательница онемела.
А Полинка, схватив подружку под локоть, потащила ее прочь.
– Когда ты наконец прекратишь эти цирковые фокусы? – шипела она. – Ты еще крышу с садика бы сняла и к стенке прислонила!
– Пусть знает, с кем имеет дело, – отвечала Жанна.
– Так все наоборот – она не должна знать, с кем имеет дело! – разумно возразила Полинка. Ответить Жанне было нечего, и они примерно минуту шли молча.
– Если Даша – Томилина, то и фрукт,
– Выходит, что так, – буркнула Жанна. – Ты заявление в милицию собралась писать, что ли?
– Но что-то же надо делать!
– Прежде всего нужно дозвониться до Татьяны.
До самой китайской стенки им не попалось ни одной отелефоненной души – бабки дедки и ребятишки не в счет. Наконец, уже почти у подъезда, появилась молодая мама с коляской, держа возле уха мобилку.
Полинка, дождавшись конца разговора, подошла к ней – вся сплошное очарование.
– Извините, вы не могли бы дать мобильник на минутку? У меня аккумулятор сел. Буквально на два словечка!
– У самой садится, – базарным голосом отрубила мамаша.
– Так я же не бесплатно! – Полинка достала десять рублей.
– Ну… – мамаша задумалась, очевидно, она и впрямь трудилась в сфере ларечно-базарной торговли. – Звонить будете из подъезда. А я постою тут.
Полинка пожала плечами и вошла в подъезд, а мамаша осталась снаружи и даже загородила дверь коляской.
Жанна усмехнулась – проще простого было обездвижить эту тетеху. А тетеха вдруг навострила уши, и неудивительно – Полинка в подъезде вопила во всю глотку:
– Танюха! Танюха, это я, Полинка! Как зовут твоего фрукта? Не слышу! Как зовут фрукта?
Если бы она видела сейчас Татьяну, то остереглась бы задавать такие вопросы.
Татьяна сидела в своей ухоженной квартирке за неубранным столом, злая, как баба-яга. В ее жизни всякое бывало. Особенно в бурный период между первым и вторым супружеством. Не раз случалось, что она, распалив парня до крайности, удирала и потом долго ходила веселая и довольная. Но кто бы мог подумать, что двадцать лет спустя этот трюк проделают с ней самой?
Человек, который в кафе целовал ей руки и, словно бы ненароком, касался выступающих частей тела, оказавшись с ней наедине, скис, увял, сдох и до такой степени унизился, что изобразил склероз. Ах, он вспомнил, ах, у него важная встреча! И, чуть ли не опрокидывая на ходу мебель, ускакал! Так, бедняжка, торопился, что даже барсетку с кошельком и мобилкой забыл, коз-з-зел!
Лежащая на столе Татьянина мобилка верещала и заливалась. Хозяйка смахнула ее на пол – и хорошо еще, что на ковер.
– Клинья тебе? Клинья тебе, старой дуре? – риторически вопрошала Татьяна. – Холмик и две березки!
И, хлюпнув носом, отхлебнула прямо из горлышка заморского вина.
Тут ей на глаза попалась барсетка фрукта. Шмякнув ее оземь, Татьяна вскочила, стала пинать и топтать сумочку что было сил. Мобилке тоже досталось…
Татьяна понимала, что женщина не может нравиться решительно всем, но ведь этот фрукт приставал, намекал, выражал готовность! Неужели он вдруг вспомнил про разницу в возрасте? Вот же скотина!